Гарри и Бриттен искали встреч с волком, как и он с ними, и дружба между ними крепла.
Несмотря на то что Бриттен была стерилизована (здесь наблюдалась некая тенденция, пусть и с частыми исключениями), она была крупной, крепко сбитой, высокой и больше других собак подходила волку по весу, хоть уступала в силе и грации, как, впрочем, и все остальные собаки. Эти двое, казалось, прекрасно понимали друг друга. Волк позволял собаке игриво покусывать его, толкать – в общем, задираться. Позволяя все эти выпады в свой адрес, Ромео не реагировал в ответ – еще одно проявление его добродушной снисходительности, которая казалась неотъемлемой частью его натуры.
При этом Гарри не питал никаких иллюзий относительно того, что волк испытывает к нему какую-то привязанность. Он действовал исключительно в интересах этих двух псовых, которых одинаково влекло друг к другу, в то время как его самого все больше привлекал волк. Как бы то ни было, роль Бриттен в этих отношениях постепенно менялась – от посредника к полноценному участнику действия. Сохраняя нейтралитет, не вмешиваясь и ведя себя предсказуемо и спокойно, Гарри, в свою очередь, без всяких усилий со своей стороны стал неотъемлемой частью всего происходящего, и животные приняли его в свой ближний круг.
Спустя несколько недель после первой встречи Гарри, Бриттен и волк постепенно переместились ближе к леднику, который к тому времени стал уже «штаб-квартирой» волка. Гарри знал, что зона отдыха в районе ледника Менденхолл была предпочтительнее по сравнению с заказником дикой природы или районом Браверхуд – меньше посторонних глаз и движения, больше места, где можно побродить. И тогда эта троица начала встречаться не только до рассвета, но и по вечерам, часами пропадая в нехоженой местности Дредж-Лейкс. Приезжая на парковку, Гарри издавал пару завываний (мало похожих на настоящие, как признавался он сам), и через несколько минут там появлялся волк. Каковы бы ни были эти звуки, Ромео тотчас же распознавал послание и самого посланника. Встретившись, они шли гулять, и волк вел их по своей территории укромными закоулками и просеками, куда ни один человек еще не отваживался забираться. Иногда Гарри задерживался там гораздо дольше, чем планировал, к счастью, у него была возможность перестраивать свой рабочий график. А будучи одиноким мужчиной, необремененным никакими обязательствами, с единственным хобби (живя в штате Вашингтон, он был классным бильярдистом, выигрывавшим турниры), он делал все возможное, чтобы развивать отношения между собакой и волком.
«Казалось, что волку очень важно видеться с Бриттен, – рассказывал Гарри. – Это было заметно по его радостной реакции, когда он встречал ее, и по огорчению, когда мы уходили. Я ненавидел разочаровывать его». Черный волк – Вулфи, как Гарри называл его про себя, – стал средоточением его жизни. И он шел по его крупным следам, никуда не сворачивая
[15].
* * *
Так же как и Гарри, я путешествовал в одиночку, иногда не в самых благоприятных условиях. Временами шел такой густой снег, что спина и голова волка были покрыты белыми шапками, или стояла такая стужа, что его морда и ресницы покрывались инеем, а его завывания повисали в воздухе замерзшим плюмажем. А иногда внезапно наступала оттепель, когда берег озера превращался в слякотное месиво, или вдруг налетала пурга, сразу погружая нас в белую мглу без теней, и приходилось двигаться на ощупь. Идя по следам волка в один из таких дней, я вдруг подумал о том, что нам неведомо, какие трудности приходится ему ежедневно преодолевать, живя в этом суровом мире.
А на основных озерных маршрутах в солнечный зимний день происходило совершенно другое – странное смешение мира дикой природы и гуляющей толпы, иногда на грани карнавального веселья, особенно по выходным. В течение недели туда приходили десятки людей и собак – настойчивые завсегдатаи и просто любопытствующие зеваки, – шли, бежали, волочились, скакали и плавно скользили на лыжах в сторону одиноко стоявшего волка и крутились вокруг него, словно он был темной скалой посреди людского моря.
Среди всей этой шумихи Ромео оставался невероятно добродушным и веселым, даже когда какой-то мелкий терьер, помесь с дворняжкой, позволил себе высокомерно скалиться, рыча и клацая зубами в сторону его осторожно протянутого носа, или когда целая толпа оживленных лыжников и их собак окружила его, непреднамеренно отрезав пути отхода и тем самым угрожая его безопасности. Большинство собак, как и их хозяева, относились к Ромео так же дружелюбно, как и он к ним. Некоторые выражали опасение, другие были совершенно безразличны, и лишь совсем немногие высказывали дурные предчувствия с самого начала. Если собака проявляла агрессию, волк, вместо того чтобы наказать провинившегося, поджимал хвост, уворачивался или внезапно подпрыгивал, меняя направление движения и превращая все в игру.
Со временем мы все привыкли к совершенно неправдоподобному зрелищу: удивительный шестидесятикилограммовый волк, крепкий, словно из стальных канатов, принимает умиротворяющие позы перед какой-то дворняжкой, которая едва доходит ему до колен, выражая покорность перед невоспитанной мелкой шавкой, которую он мог бы прихлопнуть в одно мгновение.
Как любую знаменитость, черного волка окружала всякого рода шумиха и сплетни, а еще с ним были связаны некоторые вопросы, которые не давали нам покоя. Главной загадкой была история его появления здесь. Большинство жителей вполне логично полагало, что он имеет отношение к черной волчице, сбитой машиной возле Визит-центра у ледника Менденхолл в апреле 2003 года. Очевидцы слышали вой не одного волка, доносившийся из леса, после того как произошло это столкновение. Погибшая волчица была беременна четырьмя волчатами и должна была родить в ближайшие недели. А вдруг Ромео был ее убитым горем партнером, застрявшим во времени и пространстве в бесконечных поисках своей Джульетты, как предположила впоследствии одна женщина? Многие жители Джуно были уверены в том, что эти предполагаемые отношения вдохновили кого-то дать волку такое имя. А может быть, эта связь и объясняет, в конце концов, почему Ромео застрял здесь. Тогда все вставало на свои места и придавало легенде правдоподобный и какой-то очеловеченный смысл. И пусть не это имела в виду Шерри, когда тихо произнесла: «Ромео» – не столько имя, сколько возникшую случайно мысль, – но эта история начала жить своей жизнью, независимо от нас и от самого волка.
* * *
Научные наблюдения и рассказы очевидцев подтверждают тот факт, что волки, как и некоторые другие животные, способны образовывать пожизненные моногамные союзы, демонстрируя людям пример истинной верности. Изучавший поведение волков доктор Гордон Хейбер рассказывал о случае, когда волк нашел свою убитую партнершу (подстреленную охотниками с самолета во время очередной операции по отлову хищников), закопал ее и лег сверху, охраняя ее в течение десяти дней
[16]. Однажды, примерно за десять лет до этих событий, я вернулся на то место, где мы с Клэренсом сняли шкуры с двух волков – огромного черного самца и серой самки, явных лидеров в стае, – и обнаружил там круг следов и отпечатков, оставленных сидевшими рядом со своими мертвыми родственниками членов волчьей стаи. Память об этом скорбном зрелище преследует меня до сих пор и гонит дальше по тропе, на которую я уже давно ступил.
