Но даже если представители штата и имели возможность установить, что это действительно шкура Ромео, у них не было на это никаких законных оснований и еще меньше мотиваций. Такая идентификация могла привести только к осложнениям, одним из которых, и самым неприятным, стала бы волна народного возмущения, так как избранное наказание совершенно не соответствовало представлению людей о возмездии. Только представьте, что штраф, который бы Майерс заплатил в качестве непосредственной компенсации за волка, если бы его признали виновным в незаконном уничтожении названного ресурса штата Аляски, составил бы 500 долларов! Каждый убитый черный медведь оценивался в 600 долларов. И хотя общая сумма возможных штрафов по двум судебным делам действительно выглядела довольно сурово – почти 20 000 долларов и по несколько лет в тюрьме для каждого, – все нарушения закона, за которые их привлекли к ответственности, расценивались как преступления малой тяжести.
Но все равно мы говорили друг другу, что это хорошее начало и очень скоро федералы добавят свои сокрушительные обвинения к общей куче. Однако проходили неделя за неделей, а вторая волна обвинительных заключений так и не появилась. За закрытыми дверями было принято решение вести дела только на уровне штата – как нам позже сказали, это якобы был более выигрышный путь в плане закона.
Подобное объяснение казалось по меньшей мере спорным, учитывая, что нарушения закона Лейси (незаконно полученная шкура и череп волка, а также две медвежьих шкуры и их провоз через границу штата) и обвинения в использовании огнестрельного оружия тянули на одно или два тяжких преступления. И, безусловно, можно было объединить обвинения, выдвинутые штатом и федералами, так как они дополняли друг друга, а не дублировали. Естественно, вынесенное решение не устроило специальных представителей, участвовавших в расследовании.
Годы спустя агент Фрайбург выразил в беседе со мной свое разочарование этим судебным решением
[87]. Расследование преступления, где нужно было преодолевать тысячи миль пути и пересекать границы штатов, требовало массу ресурсов, которые бы пригодились для более серьезных дел. В конце концов это был всего лишь двойной эпизод с браконьерами, где фигурировал какой-то волк и пара черных медведей в том штате, где их жизнь ценилась совсем недорого.
Глава 14
Сколько весят мечты
Весну сменило лето, а на смену лету пришла осень. Даты судебных заседаний для Майерса и Пикока дважды откладывали по просьбе адвоката защиты Дэвида Малле: надежная, если не сказать циничная, стратегия, основанная на уверенности, что по прошествии времени интерес публики к этому делу ослабнет
[88]. Прошел уже год с момента гибели волка. Разногласия по поводу даты судебных заседаний привели к тому, что их отодвинули на еще более поздний срок
[89],
[90].
Несмотря на то что суд все время откладывался, а Майерс (как он потом сам признался в суде), на удивление, не заметил сильной волны негодования в свой адрес, все же местное правосудие пусть и по мелочам, но вершилось. Согласно поступавшей информации, Майерса то и дело пихали и избивали у бара за его бахвальство в связи с убийством волка. А кассир в продуктовом магазине рассказала мне, что она видела, как из торгового центра вызвали службу охраны в бар «Супер Бэа», чтобы защитить Майерса от парня, который узнал его по фотографии в газете и стал угрожать
[91].
Кроме того, через несколько месяцев ко мне подошла незнакомая женщина и рассказала свою историю встречи с Майерсом. У нее спустило колесо рядом с аэропортом, и какой-то мужчина остановился, чтобы помочь ей. Устанавливая домкрат, он спросил, каково это ей принимать помощь от убийцы Ромео, и тогда она узнала его по снимку в «Эмпайер». Потрясенная, она немедленно отказалась от его помощи
[92].
Были и куда более серьезные последствия его деяния: Парк Майерс потерял работу в пивоварне по причинам, о которых не сообщалось открыто. После этого Парк попрошайничал и перебивался случайными заработками, а Пэм Майерс, уволившись из ветеринарной клиники, устроилась работать кассиром в бар «Супер Бэа». Некоторые жители Джуно стали помогать им, чем могли – от продуктов до предложений работы, и Парк Майерс давил на жалость на полную катушку. Он был мастером рассказывать разные плаксивые истории: про сфабрикованные против него факты и про то, как он страдал от преследований (которых фактически не было), что ему грозило лишение имущества по суду, чего, естественно, и в помине не было. Кто-то слышал, как Парк хвалился, что они обманули банк и жили, не платя ренту за квартиру. «Он дурачил меня, – рассказывал Джон Стетсон, протянувший ему руку помощи, которую «укусил» его неблагодарный сосед. – Я узнал его истинное лицо»
[93].
