Да уж, неловко получилось. Но нет, он только смеется. Ах, так он пошутил! Боже правый, он теперь еще и юморист? Глядите, хихикает себе под нос, заходя в ТАРДИС. Жаль, что ему конец.
Раздается хриплое завывание, и Военный улетает прочь.
Что, простите? Конец? Ну да. Свечение на ладони? Он уже очень стар и сдерживал регенерацию годами. Ему осталось недолго. Но не волнуйтесь, с ним все будет хорошо. Станет чуточку северянином, отрастит бесконечные уши, но через некоторое время снова превратится все в того же старого доброго болвана, что и прежде.
А вот и остальные двое о чем-то болтают. Сейчас сделаю погромче…
Ой, простите, он сказал что-то про Трензалор?..
*****
Простите за эти звездочки, но мне пришлось на секундочку выключить камеру. Трензалор – тема немного секретная, да и вообще это совсем другая история.
Вы не слишком много пропустили. Тесный Костюмчик прощается с будущим собой.
– Приятно знать, что мое будущее в надежных руках!
Как мило с его стороны! Дурачок доволен донельзя, но Костюмчик поворачивается к Кларе:
– Держи его покрепче, Клара.
Ох! Сурово! Уже второй раз за день Дурачка обманывают с похвалой. Костюмчик целует Кларе руку (вот ведь любят же они это дело) и идет к ТАРДИС.
– Трензалор, – говорит он. Ой, не успел вовремя убрать звук, притворитесь, что этого не читали. Это секретнейшая тайна! – Нам нужен новый пункт назначения. Потому что я не хочу уходить.
Ай, не обращайте внимания, он часто так говорит. ТАРДИС Костюмчика исчезает.
Дурачок вроде бы расстроен, но вдруг улыбается:
– Он часто так говорит.
Ах, чтоб тебя.
– Хочешь побыть наедине с картиной? – предлагает Клара.
Любопытно. Зачем она это спросила? Но посмотрите на Дурачка. Он как будто сейчас расплачется.
– Как ты поняла? – спрашивает он.
Клара гладит его по щеке.
– Такие большие печальные глаза… Я всегда понимаю. Наверное, тебе можно сколько угодно здесь сидеть. Ты ведь все-таки куратор.
Она слегка его целует (да сколько можно-то?) и уходит в ТАРДИС. Прощай, Клара. Думаю, в книге ее больше не будет. Не надо, не аплодируйте, она же услышит! Дурачок остался один. Раз так, то можно, наверное, уже начать звать его просто Доктором? Ладно, мы пока здесь задержимся, потому что, по идее, сейчас должно произойти нечто очень интересное. Как гласит Легенда (прелестная дама), Доктор вот-вот встретит Таинственного Незнакомца. Возможно, из его прошлого, возможно, из будущего. А может быть, из обоих времен. Подождем и почитаем, кто появится. Ой, Доктор начал говорить сам с собой (хотя, полагаю, к этому времени для него это уже должно было стать делом вполне обычным).
– Да, – говорит он. – Я бы мог стать куратором. Сколько бы я всего накурировал! Из меня бы вышел отличный куратор. Может, выйду на пенсию и этим займусь.
Только послушайте его! Глупый старина Доктор.
– Я мог бы выйти на пенсию и стать куратором этого места, – продолжает он.
Ха! А знаешь, Доктор, ты и впрямь мог бы!
Ой! Ой-ой-ой! Он оборачивается и смотрит на меня. Прямо на меня! Похоже, я сказал это вслух. Ох, дурак я, дурак. Давайте подождем, может, он отвернется? Нет, все смотрит и смотрит. А теперь еще и встает, идет ко мне. Простите меня, пожалуйста. Я взял и случайно провалился в книгу. Это совершенно против правил, мне не положено участвовать в сюжете.
Он пристально смотрит мне в лицо. Сказать по правде, это неспроста. Когда-то у него было в точности такое же лицо. Впрочем, тогда оно было помоложе, но по сути – то же самое.
– Я никогда не забываю лиц… – говорит он.
Простите, ребята, но деваться некуда. Мой выход!
– Знаю. – Это я говорю. – Разумеется, не забываешь. Быть может, в будущие годы ты даже вернешься к парочке прежних. Но только самых любимых, правда?
Я ему подмигиваю. С такого ракурса вы, конечно, этого не оцените. И простите, если мой нос все загораживает, такое часто бывает. А Доктор смотрит на меня с изумлением. Сложно его винить за это.
– Но ты… ты?.. – говорит он. – Быть не может!
– Кажется, ты интересовался этой картиной. Она мне досталась при удивительных обстоятельствах. – Ах да, стоило упомянуть: эта картина моя. Потрясающее произведение искусства. Никто, конечно же, не знает, как может существовать на свете картина с изображением Войны Времени, кто мог ее нарисовать и как о ней стало известно Елизавете. А вот я знаю. Но это уже другая история. Ой, погодите, кажется, он ждет, что я еще что-нибудь скажу. – Что думаешь о названии? – спрашиваю я.
– О котором? – говорит он. – Их два. «Падение Галлифрея» и «Конец».
– Отнюдь, на этот счет все как раз ошибаются, – говорю я ему. – Это все одно название: «Конец падению Галлифрея». Что бы это могло значить?
Только посмотрите на его лицо – сколько в нем надежды!
– …Что Галлифрей… не пал? Все получилось, он до сих пор где-то там?
– Я лишь скромный куратор, откуда же мне знать.
– Но где он?
– И правда, где? – говорю я. – Возможно, затерян. Вещи порой теряются, знаешь ли. Но прошу простить, мне пора – у тебя еще много дел. – Например, эту книгу закончить надо.
Он обрадовался, да?
– Много? Каких, например? Что мне теперь делать? Искать Галлифрей?
Все приготовились, я сейчас скажу нечто очень мудрое и загадочное.
– О, решать тебе и только тебе. Могу лишь сказать, как на твоем месте поступил бы я. Но ведь, возможно, я и был на твоем месте! Или это ты был на моем? А может быть, это и неважно. Кто знает? Кто знает…
Ладно, а теперь пойдемте-ка со мной. Надо выбираться отсюда, пока книга совсем не съехала с катушек. Если не побережемся, еще в сиквел угодим. Нет, не оглядываемся, идем, идем! За угол, вот так. По лестнице вниз, через дверь, мимо стойки с огромным цветком (если цветок вам подмигнет, просто подмигните в ответ).
Уф! Вроде бы он за нами не пошел. Можно выдохнуть и расслабиться.
Что ж, надеюсь, вам понравилось. Потому что, боюсь, на сегодня это все. Да, простите. Мне пора отправляться к Охиле и Елизавете на чай с булочками. Последнюю главу прочтете сами – она совсем маленькая. И кое-чем отличается от всех остальных глав этой книги – вы поймете почему.
Ах да, всего одна мелочь, прежде чем я уйду. Вы догадались, кто я? Ну же, скажите, догадались?
