Сборная Франции выигрывает 3:0. Последнюю голевую передачу делает Виейра на Эмманюэля Пети, который и забивает третий мяч. Бразильцы побеждены и уничтожены. Болельщики французской сборной пребывают в эйфории. Кто бы мог подумать месяц назад, что такое может сделать команда, собранная Жаке, команда, в адрес которой было произнесено столько оскорблений?
Начинается длинная, слишком длинная ночь эйфории. Круги почета следуют один за другим. Однако их необходимо прервать ради последнего усилия, самого ожидаемого и самого приятного: пойти и получить знаменитый кубок. Эти пять килограммов 18-каратного золота стоят всего золота мира.
Язид вспоминает о другом кубке, символичном: обрезанной пластиковой бутылке, обернутой в фольгу. Это был трофей товарищеских матчей между детьми квартала, в Ля Кастелян....
В сутолоке, мелькании знакомых и незнакомых лиц, игроки передают кубок друг другу; жмут руки, наклоняются и подставляют шеи для медалей. Затем они медленной процессией, небольшими шагами, спускаются с подмостков к полю.
Из всех устремленных на него взглядов Зизу видит только два. Он снова становится Язидом. Он видит Вероник и Энцо, прямо напротив него. Вместе с ним. Он крепко их обнимает; слишком крепко. Он позволяет себе заплакать – от радости, конечно, а не от горя, как думает его сын… малыш в ответ тоже начинает плакать! Папа берет его на руки, успокаивает, ненадолго прощается с ним и снова бежит, несмотря на усталость. В руках у него драгоценный объект, который изображен на майках, надетых им и его партнерами под футболки сборной. Победа была в них, на них; на белой фирменной ткани «синих». Она была написана… или скорее нарисована.
Зизу держит кубок перед собой, позирует перед фотографами, без привычной скромности, но и без восторга. Он сжимает трофей так осторожно, как будто держит в руках ребенка. Плод совместных усилий, персональных и коллективных.
Он бежит на поле. Обняться. На этот раз плачет уже не он. Плачет Кристоф. Дюга и Зизу, друзья на всю жизнь. Зинедин не разжимает объятья. Он прыгает от радости. Он снова бежит.
В Париже на Елисейских Полях толпа скандирует его имя. Оно, нарисованное лазером, появляется на Триумфальной арке, под его портретом. «Спасибо, Зизу». Он знаменит во всей Франции. Он все еще бежит. Неожиданно он слышит резкий оклик. Все вокруг кричат, но этот крик особенный. Да, он другой. Кто-то кричит: «Язид!»
Он бросает взгляд на соседнюю трибуну. Он видит лица, дорогие его сердцу: лица своих приятелей. Он снова не обращает внимания на тысячи устремленных на него глаз и миллионов телезрителей. Он бежит к ним.
Он видит только их. Приятели из Ля Кастелян. Там наверху, на трибуне.
После заключительного круга почета, в необычайной суматохе сумасшедшей ночи праздника, Язид спешит поскорее оказаться среди своих. В Клерфонтене наконец-то для небольшого камерного торжества. Прежде чем отдать себя на растерзание первым журналистам и прочим запросам.
На следующий день, на вторую половину дня, намечен торжественный проход по Елисейским Полям. А-ля победители-римляне. Команду-триумфатора сопровождают овациями с начала до конца. Зизу улыбается. Он сидит, хотя многие его партнеры приветствуют толпу стоя. Иногда он машет рукой, больше беспокоясь о тех, кто следует за процессией, и фанатах, которых может раздавить напирающая толпа, измученных жарой и жаждой, и удивляется невероятному наплыву зевак, не менее многочисленному, чем накануне. Зизу устал, но находит в себе силы улыбнуться. Эти мгновения запомнятся на всю жизнь. Он смакует их, в то время как Энцо, уставший и не понимающий смысла происходящего, дремлет у него на коленях. Как и накануне в финале, малыш устраивается поудобнее и засыпает, невидимый снаружи; а толпа продолжает сопровождать медленное шествие двухэтажного автобуса криками приветствия, выражая восторг и расточая улыбки. Площадь заполнена фанатами, и до Триумфальной арки автобус доехать не смог.
Вечером все собираются в Lido
[31]. Приезд «синих» вызывает бурю коллективного восторга, весьма редкую для французского общества, где восхищение спортсменами обычно довольно сдержанное и никогда не доходит до идолопоклонства. Зизу, Вероник и Энцо удается укрыться от этого наплыва эмоций… в одном из технических помещений кабаре. Там они проводят больше получаса. Необходимо переждать эту бурю радости. Но быстро она не пройдет, так как Франция на каникулах и упивается своими фаворитами. Она хочет говорить о них, сколько хватит слов. Восхищаться ими на бумаге, по телевизору, и более того – самые привилегированные имеют счастливую возможность увидеть их во плоти, пожирать их взглядом, подойти к ним, прикоснуться руками.
Чемпионат мира начинался с безразличия, недоверия и в какой-то степени даже враждебности по отношению к вызванным в команду игрокам. Заканчивается он в восторге, в коллективной эйфории. Возможно, что где-то среди этих разрисованных людей есть те, кто еще совсем недавно освистывал сборников.
Это не победа; это триумф. Девяносто минут на годы спортивной гордости. Полуторачасовой успех, который фанаты разберут и обсудят по секундам. Эксперты победы, только в начале соревнований бывшие саркастическими пораженцами, набрались уверенности после матча. Интеллигенция и политики быстро учатся говорить о футболе, превращая изначальное свинцовое молчание в золото. Секрет такой алхимии известен только им. Они наверстывают упущенное ими в области спорта. Они боятся, что эта волна накроет их с головой: она, по их однозначному утверждению, решительно изменит всю страну. О чем же свидетельствует этот неожиданный всплеск энтузиазма, запоздалый и оформившийся только к концу соревнований из безразличной до этого энергии? О том, что это нация весельчаков? Что она больна? Примирилась? Недоразвита? Экзальтирована?
Но как же не волноваться, когда ты герой? Как не оглядываться назад, не думать о жизненных трудностях? Отстраниться. Как не думать о мсье Варро? Два гола головой!.. Зинедин Зидан – это кумир. Жан Варро имеет право быть счастливым, он переполнен радостью; он знает, что одна победа изменила все, что два удара значат намного больше, чем все пасы, все удары и потрясающие голы, которые были до этого в активе его протеже.
Но мсье Варро несчастлив. В отчаянии. Он – вдовец. За семнадцать дней до первого матча чемпионата случилось страшное. Мадам Варро похоронили не в фамильном склепе в городе Файанс, департамента Вар, а на кладбище Гран-Жа, в самом сердце Канн. Малика и Смаиль приехали на похороны, они находились ближе всего к человеку, с которым она прожила шестьдесят лет жизни. Драма еще более сблизила их с Жаном. Они с ним, чтобы поддержать его в этом худшем этапе жизни, помня о том, как он изменил их жизнь к лучшему. Смаиль выражает чувства символичной и поэтичной фразой: «Ангел пролетел над домом».
Скаут много отдавал, но мало получал взамен; никаких комиссионных за трансфер, несколько свидетельств уважения, несколько приветствий с той поры, как Язид стал Зизу… Но обожание не изменит ничего. Язид и Жан останутся на связи. Всегда. Для каждого есть одно слово: выжить. Одному в одиночестве, другому в славе.
