— Мой секретарь, оказывается, знает про этих мошенников. Она все сделает, — сказал он Але.
— Твой кто?
— Мой новый секретарь Сусанна Марковна. Настоящее сокровище. Исполнительна, печатает со скоростью звука и знает все на свете. Я просто не нарадуюсь, мне ее Шереметьев сосватал.
— А где Кристина?
— Кристина… — На лице Антонова отразилось сожаление. — Кристину пришлось уволить. Оказалось, что она не умеет работать в «Экселе» и «Пауер пойнте».
— А раньше ты этого не знал? — не сдержалась Аля, мысленно подпрыгивая и хлопая в ладоши.
— Раньше-то?.. Раньше, да, не знал. Вот твоя парикмахерская, Алик.
Только усевшись в кресло к Марине и приготовившись расслабиться, Аля поняла, что они пережили натуральный наезд — и в прямом, и в переносном смысле. Марина, любимый мастер, к которой издавна ходили привести в порядок не только голову, но и нервы, перегнулась через подлокотник и заглянула ей в глаза, не доверяя зеркалу.
— Чего дребезжишь? Стряслось что-то?
Аля рассказала. Вопреки рекомендациям психологов — мол, говорите о ваших переживаниях, и вам станет легче, — ей стало тяжелее. Она вдруг начала думать, что эти дорожные козлы не оставят их в покое. Что же теперь делать, охрану нанимать?
— Вряд ли, — возразила Марина, настраивая душ. Алю знобило, и она все просила сделать воду погорячее. — Слушай, совсем горячую нельзя, испортим волосы. Закрывай глаза.
Аля закрыла глаза и отдалась во власть теплого душа, питательной маски для волос и Марининых опытных рук.
— Так вот, я думаю, преследовать они вас не станут. Это не бандиты, а обыкновенные разводчики, им некогда заниматься страшной местью. Они и так с вами потеряли время, его надо компенсировать, искать других лохов. А то, что с тобой происходит, — следовая реакция. Абсолютно нормально. Пройдет максимум через несколько дней. В крайнем случае сходишь к психотерапевту.
Так сказала Марина, заворачивая ее голову в пушистое полотенце. Она сама была лучшим психотерапевтом города Москвы, и ни к кому другому Аля идти не собиралась. Такой Марину создала природа. Умиротворение шло от ее больших чутких рук, широкого смуглого лица, хрипловатого голоса. А еще она знала ответы на все вопросы, потому что видела жизнь с той стороны, с какой ее мало кому показывают. В парикмахеры Марина подалась из санитарок психбольницы, а до этого работала проводницей в поезде Москва — Ташкент. Какое еще образование нужно человеку, чтобы приводить в чувство нежных барышень вроде Али? И нежная барышня пришла в чувство, тем более что ей сделали наконец прическу, о которой она давно мечтала: волосы совершенно прямые и внутрь, широкими скобками. Этот стиль Аля сама назвала «мягкий вамп». Может, благородного джентльмена наконец проймет и он увидит в ней не только законную жену, но и недосягаемый, вечно желанный идеал?
Благородный джентльмен вдруг сообщил, что он очень обеспокоен здоровьем своего идеала.
— Я начинаю заниматься вашей физической формой, — объявил он. — А то вы обе у меня как дохлые улитки.
Аля недоверчиво хмыкнула. Да, она всю жизнь чувствовала себя дохлой улиткой, особенно зимой, когда даже живые улитки впадают в спячку. Впрочем, летом, по жаре, ничуть не лучше. Только чем улитка хуже других зверей, например, прожорливой гусеницы или попрыгуньи-стрекозы, которая лето красное пропела, оглянуться не успела?
Ей нравилось целыми днями валяться на диване, переключать без смысла каналы телевизора, пить кофе за любимым столиком с красивыми плитками, болтать по телефону. Она легко срывалась на разные тусовки или просто посиделки с подругами, могла за компанию сходить в боулинг, где больше щебетала и пила пиво, чем бросала шары. Но ради физической формы она не пошевелила бы и пальцем. Подставить лицо и «зону декольте» рукам проверенной косметички Ларисы — еще куда ни шло. От массажа Аля увиливала даже в тех отелях, где он входил в пакет услуг. Все прикосновения к телу казались ей эротическими — а как может быть иначе?
Сауны, бассейны, модные SPA и прочие водные процедуры оставляли ее равнодушной. Про соленое море, обжигающее солнце и колючий песок и говорить нечего. После путешествия в Австралию Аля дала себе слово никогда не ступать ни на один водный берег. А уж всякая активность вроде лыж, санок, роликов, коньков — увольте!
— Угадала — мы пойдем на каток! — просиял Лешка.
— Ну вот еще! — тут же возмутилась Аля. — Ребенок только после гриппа, кашляет как паровоз, а ты хочешь, чтобы она носилась вспотевшая по морозу с открытым ртом.
— Не беспокойся, не по морозу, — примирительно сказал Леша. — Мы пойдем…
— В «Мегу»! Правда, пап, я угадала? В «Мегу», в «Мегу»! Ой, как классно!
— Я хотел сказать, что мы пойдем другим путем, — Антонов взъерошил Юльке и без того растрепанные вихры. — Но это означает: в «Мегу».
— Ур-ра!
— «Мега» — это же магазины? — недовольно уточнила Аля.
— Там есть каток, ты разве забыла? В помещении, на искусственном льду, так что никакого мороза. Коньки дают напрокат. Юльская, ты умеешь кататься?
— Умею! — уверенно заявила Юлька. — Я каталась в парке аттракционов в Греции.
Ближе к делу выяснилось, что катается она не лучше мамы, то есть никак.
Алю, как и многих детей ее поколения, пытались обучить фигурному катанию. Сохранились еще черно-белые фотографии, где девочка-кнопка с носом и щеками, блестящими от гусиного жира, скользит по льду, согнув коленки и вытянув вперед руки, или ковыляет в строю таких же неумелых цыплят.
Исчерпав терпение родителей и так и не став Ириной Родниной, Аля забросила коньки и встала на них еще только один раз, когда в седьмом классе мальчик пригласил ее покататься в парке Горького. Тут-то она и обнаружила, что детская наука «восьмерок» и виражей давно забылась — она могла ехать только по прямой, да и то неуверенно. Но тогда кавалер-семиклассник ее трогательно поддерживал, а нынешнему кавалеру пришлось держать Юльку. У ребенка нога расползались в разные стороны, она размахивала руками, цеплялась за бортики, врезалась во встречных и поперечных, но при этом совершенно не боялась и ловила дикий кайф.
Аля же, напротив, чувствовала себя полной идиоткой. Она кое-как сохраняла равновесие, но нога подворачивались, их приходилось больно и неудобно напрягать. Ко всему прочему, она побоялась сдавать сумочку в камеру хранения, а тем более оставлять ее на скамейке. Кататься пришлось, держа сумку на плече и прижимая ее к боку. При этом Аля сама себе напоминала фронтового почтальона, который короткими перебежками пробирается на передовую, боясь растерять письма и попасть под обстрел.
Народу в этот выходной день было много, и сначала они отстояли в бесконечной очереди за коньками. Аля пыталась под шумок ретироваться в ближайший бутик и там случайно потеряться, но очередь на каток оказалась слишком долгой. Она успела померить несколько пар атласных штанов и кожаных курток с мехом, перебрать пеструю бижутерию, которую не понимала и не любила, а Лешка с Юлькой только получили в прокате коньки и ждали ее на скамеечке. Але волей-неволей пришлось принять участие в этом позорище.
