— Что тут здорового, Юля, — вздохнула Аля и стала набирать номер Лешиного мобильника. Номер не отвечал, абонент был временно недоступен.
Аля кое-как доварила бульон и отнесла Юльке в кровать. Дочка обнадежила ее сообщением, что среди пострадавших россиян не обнаружено. Пока не обнаружено. То же самое говорили в первые дни азиатского цунами.
— А чего ты не смотришь? Ты же любишь теракты, — заметила девочка. Она в этот раз предпочла новостям даже сериал про Вовочку.
— Я люблю теракты? Юль, ты в своем уме?
— Еще как любишь! Ты всегда их включаешь. Помнишь, когда у нас еще был один телевизор, ты не давала мне мультики смотреть, потому что по новостям показывали про заложников. Ты говорила, что это важнее.
— Юлька, ты сама не понимаешь, что несешь.
— Я несу свою мысль, — серьезно ответил ребенок. — А что такого? Все взрослые любят про теракты. Я как расскажу в классе, что мой папа сам это видел, — вот они сдохнут от зависти!
Похоже, что в ребенке проснулись мамины гены. Пусть вокруг все взрывается, лишь бы можно было рассказать об этом так, что все сдохнут от зависти.
— Передали телефон посольства, по которому можно позвонить, — добавила Юля, опустошая тарелку. — Можно я встану?
— А горло?
Юлька широко разинула рот и дохнула на маму бульоном. Горло было нормальное.
— Вставай, только надень носки. И постель убери.
— Убери ты.
— Это еще с какой стати?
— Я же болею.
— Болеешь — лежи.
— Ну, мам…
Аля знаком дала понять, что торг здесь неуместен. Показанный по телевизору номер посольства в Лондоне был бесконечно занят.
— Настя Должикова постель вообще не убирает, — обиженно заявил ребенок, выползая из своей комнаты, — у них это делает домработница.
— А ты ей завидуешь? — поинтересовалась Аля.
— Я никому не завидую. Завидовать глупо. Но я хочу, чтобы у меня тоже так было.
— Глупо не уметь делать элементарных вещей, — заметила Аля, снова набирая Лешин телефон. «Please, call later».
— А я умею. Просто не хочу.
— Пускай твоя Настя тебе завидует. Знаешь, я в международном лагере жила в одной комнате с девушкой из ЮАР. Там у них у всех дома черная прислуга, так принято. И эта девушка говорила: «Какое счастье, что здесь я могу сама убирать свою постель».
— Надо пригласить ее к нам, пускай убирает за всех, — фыркнула Юлька. — И ей будет счастье. Ты папе звонишь? Спроси — он был близко?
— Он недоступен, — сказала Аля как можно спокойнее.
— Еще бы. Конечно, он недоступен. Он же по делам поехал, за этими, как их, «леопардами». Ведет какие-то важные переговоры, телефон отключен.
— Мог бы сам позвонить. Он же знает, что случилось, и должен понимать, как мы здесь волнуемся.
— А мы здесь не волнуемся. Давай я наберу.
Но и Юльке прозвониться не удалось. Лешин телефон молчал день, ночь и следующий день. Аля именно из-за этого и психовала. Если Рыжего не доела акула и не подстрелил киллер, то и в теракт он вряд ли попадет. Но почему выключен телефон? Или Юлька права, и джентльмен в дикой природе не может думать ни о чем, кроме охоты на леопардов…
По новостям сказали, что в терактах пострадал только один россиянин — мальчик из Уфы, которому выбитым стеклом порезало палец. Но в метро под завалами есть еще не вытащенные тела.
Аля дозвонилась до посольства. Ей повторили информацию из новостей. Зарегистрировался ли ее муж в консульстве по приезде в Великобританию? Если нет, они не могут ничего знать о его местонахождении.
Юлька окончательно выздоровела и теперь изнемогала от безделья. Ехать к бабушке на дачу и собирать с кустов малину она тоже не хотела.
— Мам, может, мы поедем к папе в Лондон?
— В какой Лондон! Ты что, не слышала — там каждый день новые бомбы находят. Да и папа скоро вернется.
Леша должен был вернуться через три дня, но не вернулся и не позвонил.
— Ты можешь подать заявку о пропаже мужа в посольство, — посоветовал ей Шереметьев. — Но, по-моему, это лишнее. Мало ли, какие дела мужика задержали.
Он говорил серьезно, но Але показалось, что он ухмыляется, намекая на прошлые Лешкины «командировки». О них, по-видимому, была осведомлена вся Москва. И если она начнет бегать по знакомым и рассказывать, что Антонов пропал в Лондоне во время теракта, народ будет только переглядываться: в теракте он пропал, вы же понимаете. У этой теракты и ночует.
Разве им объяснишь, что никаких баб тут нет и в помине! Если Рыжий и взялся за старое, то с какой стати ему начинать с Англии? Таких «командировок» и дома достаточно.
И тут Але пришло в голову, что Антонов, может быть, никуда и не уезжал. А Лондон придуман для конспирации. Сам сидит где-нибудь в подмосковном доме отдыха, и не один…
Нет, это чушь. Во-первых, Аля сама видела билеты. Во-вторых, зачем ему сочинять про Лондон? Поездка в какую-нибудь Пензу звучала бы вполне правдоподобно. И наконец, в-третьих, с любых затяжных загулов Леша всегда отзванивался, хотя бы доложить, что добрался благополучно.
Кроме того, он всерьез собирался взять с собой их с Юлькой, опять же билеты были самые настоящие. Он же не мог предвидеть, что Юлька вдруг заболеет. Хотя болезнь ее была какая-то странная, скоротечная. Обычно с малейшей простудой ребенок валяется не меньше недели, а тут хлоп — и встала как огурчик. Понос тоже сам собой прошел… Но это невозможно! Не мог Антонов отравить собственную дочь, даже самым безобидным снадобьем. А главное, ради чего? Чтобы наворотить полные горы совершенно не нужного вранья? Это совсем не в его привычках, он никогда не утруждал себя тем, чтобы правдоподобно заморочить ей голову. Ты же умная женщина, вот сама и придумай что-нибудь.
И с какой стати он именно сейчас вернулся к прежним привычкам? Не было к тому никаких причин, ни признаков.
Нет, Аля и беспокоилась-то только потому, что была уверена: Лешка поехал не изменять ей, а работать. Поехал и канул в городе, полном террористов и еще не взорвавшихся бомб.
Главное свинство состояло в том, что никто не хотел ей помочь. Так бывает, когда женщина приходит в милицию и плачет: пропал муж, может быть, ранен, убит! А ей с усмешкой отвечают: да подождите, еще вернется, мало ли где загулял. А может, не пропал, а ушел? Мог же он просто от вас уйти к другой, молодой и красивой.
Аля много раз видела такое по телевизору. А теперь похожая история произошла с ней самой.
Похожая? И вдруг ее как молнией ударило. Вот это дура так дура!
Сегодня утром она позвонила к Леше на работу — вдруг там что-то знают. Трубку долго не брали, а потом к телефону подошла референтка Наташа, жизнерадостная сорокалетняя сплетница. «То-то она похихикает с подружками над тем, как загулявшего шефа разыскивает жена», — вздохнула про себя Аля. Но делать было нечего.
