Раффлз был моей первой, совершенно особенной собакой, ему я обязана обретением работы, он стал смыслом моей жизни. Наша связь была настолько велика, что я страдала из-за его ухода так, как будто мне оторвали важную часть тела. Когда умер Менестрель, я кремировала его и похоронила прах рядом с могилой его близкого друга Раффлза.
Глава 3
Полный дом собак
Примерно через год после того, как я поступила на работу в организацию «Слышащие собаки для глухих людей», моя личная жизнь также претерпела изменения. К тому времени я была назначена тренером, и мы взяли другого помощника тренера собак – Энди. Его отношение к собакам и их обучению совпадало с моим, и вскоре нам обоим стало очевидно, что мы не просто коллеги. Я сразу сообщила об этом Дэйву. Расставание с ним было печальным, но неизбежным событием, однако я понимала, как важно быть честной в отношениях. Наши отношения были больше товарищескими, чем страстными, – мы походили на старую супружескую пару, а не на двух молодых людей, которым чуть больше двадцати лет. Разрыв был достаточно мирным, насколько это вообще возможно. Мы с Дэйвом остались друзьями, но я очень переживала из-за него, меня мучило беспокойство и чувство вины. Он принял ситуацию как неизбежность, и, нужно отдать ему должное, сказал мне:
– Ты не будешь счастлива, если останешься здесь, и я не могу удерживать тебя. Со мной все будет в порядке.
Мы с Энди каждый день работали бок о бок. Для того чтобы научить собаку слышать за человека, нужны усилия двоих: один держит животное, а другой включает звук. Мы почти каждые выходные проводили на дежурстве в собачьем питомнике организации «Слышащие собаки для глухих людей» и старались ускорять нашу работу. Быстрее заканчивали все дела, чтобы выкроить время для долгих прогулок с моими собаками. Мы обсуждали планы на совместное будущее и арендовали дом, чтобы жить в нем с Раффлзом и Менестрелем.
Мне было двадцать восемь лет, но меня преследовало неприятное ощущение ошибки из-за того, что пришлось сделать больно Дэйву. Чувство вины уравновешивалось убеждением, что я встретила еще одну родственную душу, на этот раз человека, а не животное. Мои отношения с Энди были наполнены невероятным счастьем. Мы часами говорили о собаках и их дрессировке, и оба соглашались с тем, что в Британии в настоящее время принята совершенно неправильная методика дрессировки собак, основанная на доминировании над ними. Мы были очень увлечены работой – собирались изменить мир и сделать его более счастливым местом для собак.
В 1991 году, проведя вместе три года, мы поженились. Мне тогда исполнился тридцать один год. Мы купили дом в деревне в Оксфордшире, но я вскоре увидела объявление о продаже коттеджа неподалеку от Тринга в графстве Хартфордшир. Чтобы добраться до него, нам пришлось долго ехать вдоль пешеходной дорожки на берегу канала. Но как только мы увидели дом, я влюбилась в него. Зашла на кухню, посмотрела на вид из окна и поняла, что мы просто обязаны его купить. Впервые с тех пор, как еще в подростковом возрасте я покинула Дорсет, я больше не чувствовала, что отчаянно хочу туда вернуться. Мы вместе будем жить в прекрасном коттедже – это так замечательно!
Купить его оказалось очень легко, нам снизили цену, потому что дом требовал значительного ремонта. Мы были вынуждены вызвать профессионалов, чтобы избавить коттедж от короедов и сырости, зато остальное сделали сами, потратив все свое свободное время на покраску стен. Я самостоятельно заменила или отремонтировала все деревянные конструкции оконных рам, поскольку знала, как работать с деревом – я познакомилась с этим в школе (хотела заниматься столярными работами, но преподаватели настаивали, что это занятие для мальчиков).
У меня появился дом, о котором я так долго мечтала. Фасадом он выходил на канал, а из окон с задней стороны дома открывался вид на Чилтернс.
Мы держали кур, которых я просто для своего удовольствия учила приходить и самостоятельно запрыгивать в клетки. Еще мы выкормили двух коз, но они в конечном итоге переселились на детскую площадку для домашних животных, потому что следовали за нами по пятам и не любили оставаться в одиночестве. Хуже, чем собаки.
Был печальным (для меня), но неизбежным момент, когда моя любимая младшая сестра Симона окончила школу и переехала в Ноттингем, чтобы учиться на медсестру. Лишившись ее, я чувствовала себя просто ограбленной. Наверно, она ощущала себя так же в восьмилетнем возрасте, когда я поступила в университет. Но наша родственная связь была настолько сильна, что она приезжала к нам домой, как только появлялась малейшая возможность. Она работала медсестрой в течение года. Она, как и я (и это мне особенно в ней нравилось), была настоящей собачницей. Глядя на меня, она понимала, что с собаками можно заниматься практически весь рабочий день.
Позднее я очень обрадовалась, когда она начала работать в организации «Слышащие собаки для глухих» в качестве сотрудника по размещению животных. Я не являлась ее непосредственным начальником, так что в этом не было никакого кумовства, ведь в противном случае я постаралась бы держать ее при себе!
Вместо этого она поступила на работу в северное отделение, основанное в Гуле в Йоркшире. Однажды по дороге с работы, когда Симона ехала повидаться с друзьями в Ноттингеме, она познакомилась со своим будущим мужем, Джоном Брейнчем, и через пару лет осела в тех краях, что позволило ей курировать весь северный регион. Позднее, когда ее работа сосредоточилась в головном офисе организации «Слышащие собаки для глухих», Симона с мужем переехали в Букингемшир, недалеко от Принсес-Рисборо.
На втором свидании Джон сказал Симоне, что он не очень любит собак, и она чуть было не бросила работу. К счастью, его отношение к собакам изменилось. Не думаю, что можно надолго задержаться в нашей семье, если вы не любите собак!
***
Мне нравилась моя работа в организации, но мне было трудно закрывать глаза на царившие в то время принципы дрессировки. Мне совсем не нравилась практика, которая использовалась во многих школах. Я с огорчением наблюдала на улицах и в парках, как люди пытались грубо взять верх над своими собаками. Мой опыт в психологии, работа по обучению крыс и практика работы в «Слышащих собаках для глухих» убедили меня, что этот подход неверен, и с помощью стимулов и поощрений намного проще заставить собаку делать то, что вы хотите.
Я читала о дрессировке дельфинов, и, хотя меня всегда беспокоило, как эти животные чувствуют себя в неволе в неподходящих для них условиях, мне было ясно, что методы их дрессировки не базировались на принуждении. Тренеры не плавали рядом с дельфинами, чтобы бить или как-то пугать их – животные реагировали на свисток или сигнализатор, и правильная реакция вознаграждалась. Моя убежденность в необходимости изменить методику дрессировки собак, которую я вынашивала в течение многих лет, становилась все сильнее. Долгие годы, проведенные бок о бок с собаками, убедили меня, что мы злоупотребляем отношениями с самыми чуткими и заботливыми животными, какие только могут встретиться нам на жизненном пути. Люди, орущие на своих собак в парке, инстинктивно понимают, что невозможно обучить чему-то криком курицу или рыбу. Невозможно научить цыпленка правильному поведению в доме, если тыкать его клювом в собственные какашки, и даже с человеческим ребенком у вас вряд ли получится что-либо путное.
