Я спросила, не можем ли мы прекратить демонстрацию, чтобы я помогла справиться с ситуацией. Организаторы в замешательстве посмотрели на меня, но согласились. Я подошла к человеку и его собаке и стала показывать ему, что следует делать, используя зрительный контакт и вознаграждение, а не пиная собаку, как это было до моего вмешательства. Пес начал выполнять команды своего тренера, и тот начал делать все сам, без моей помощи.
Впоследствии он подошел ко мне и сказал через переводчика:
– Спасибо. Я много ошибался, но я хочу работать с собаками. Я никогда не забуду то доброе отношение, которое вы мне сегодня продемонстрировали.
Я не сказала ему, что сделала это ради собаки, а не ради него…
Мы провели в Италии две недели. Питались все вместе в общей столовой. Двери там никогда не запирались, и у меня был прикрепленный ко мне «приятель», который повсюду ходил со мной – это часть реабилитационного процесса, и посетители должны соблюдать те же правила, что и жители фермы.
Все, что я увидела в Сан-Патриньяно, было невероятно полезным и нужным в плане помощи людям.
В группе дрессировщиков собак, в которой я состояла, я работала под девизом: «Если базовый принцип сообщества уважать друг друга, то это касается и собак».
***
Я перестала участвовать в соревнованиях охотничьих собак в 2001 году. В моей душе постепенно росло убеждение, что чем глубже вы погружаетесь в мир соревнований и конкуренции, тем больше собаки рассматриваются как товар. Ставки становятся все выше. Я пыталась доказать, что можно гуманно дрессировать животных, и начала ощущать постоянный стресс из-за необходимости участвовать в соревнованиях. Кроме того, чтобы конкурировать на высоком уровне, нам требовалось тренировать все больше собак: в один прекрасный момент у нас с Энди жило одновременно двенадцать подопечных – это уж слишком. Вы начинаете упускать из виду их личности и не можете дать каждой из них то, что ей нужно.
Я привыкла брать плохо воспитанных животных и наслаждаться их реабилитацией, а затем передавать их другим людям в качестве домашних питомцев или для работы в качестве подружейных собак. В итоге я неизбежно пришла к тому, что невозможно иметь одинаково тесные отношения со всеми собаками, какие были у меня с двумя-тремя избранными и любимыми.
Была и еще одна причина, по которой мы отказались от участия в соревнованиях охотничьих собак. Дело в том, что мы оба очень заинтересовались лошадьми. Этот интерес жил во мне всю мою жизнь: в детстве у меня был пони, и мне всегда нравились ощущения, возникавшие во время верховой езды. Мы купили двух лошадей и стали выступать на них в соревнованиях, проходивших по выходным, – преодоление препятствий, скачки по пересеченной местности и заезды со сбором средств.
В нашем коттедже не было места для стойл, поэтому мы держали лошадей на платной конюшне, что было очень дорого и в конечном итоге заставило нас выехать из дома, который нам очень нравился. В то время мы с Энди очень старались завести ребенка, чтобы наша семья стала полной, но, к сожалению, я так и не смогла забеременеть.
Тогда я даже не подозревала, что уже готова вступить в самый значительный и интересный этап своей жизни. Однако прежде я хотела бы рассказать вам об одной необыкновенной собаке, которая стала мне другом в самый мрачный период моей жизни и многому меня научила.
Глава 4
Вуди
Просить меня выбрать самую замечательную из всех моих собак – это то же самое, что просить мать назвать имя ее любимого ребенка. Я действительно не могу это сделать. Но если бы мне все же пришлось выбирать, пожалуй, победителем вышел бы Вуди. Нет, он не был хорошо обученным и послушным домашним питомцем. Нет, он никогда не принимал участия в соревнованиях охотничьих собак. Нет, если бы он был жив сейчас, я бы не смогла использовать его в работе медицинских собак-детекторов.
Но да, он был самым удивительным, прекрасным, вдохновляющим, решительным маленьким существом, какого я когда-либо встречала. Собакой, которая, несмотря ни на что, жила полной и счастливой жизнью.
Вуди был храбрым, ласковым и способным вдохновлять всех, кто был с ним знаком. Он был озорным, полным веселья и радости, и был впереди всех, что бы ни делали другие собаки, а это само по себе просто невероятно.
Вуди родился после того, как я повязала Дилла с сукой моего друга, чемпионкой по полевой работе. Дилл любил охоту, но не был исключительным мастером работы в полевых условиях, так что когда появился помет, я захотела выбрать одного из щенков. Хозяин был признанным заводчиком охотничьих собак и кормил своих рабочих псов потрохами, которые покупал у местного фермера.
Вскоре после рождения щенков я приехала посмотреть на помет и обрадовалась, ясно увидев в нем черты, унаследованные от Дилла. Я могла выбирать из всего помета, поэтому остановила свой выбор на малыше, который выглядел, как точная копия Дилла, – его шерстка была того же шоколадного цвета, и я решила, что назову его Вуди. Мне очень нравились романы Томаса Харди, и я часто брала оттуда имена для своих собак – Рэтти, Иззи. Но для этого малыша я никак не могла найти в книгах подходящего имени, пока не наткнулась на «Woodlanders» («Лесные жители»). Поскольку собачий питомник назывался «Gamegoer Woodman» («Азартный дровосек»), это показалось мне очень уместным. Многие предполагали, что я назвала щенка в честь героя фильма «История игрушек». Особенно после того, как моя сестра Симона взяла себе кокера, которого мы спасли от неминуемой смерти, и назвала его Баззом. Но это просто совпадение.
Я приходила навещать своего щенка каждую неделю (это около шестидесяти миль в оба конца), так как все малыши должны оставаться с матерью в течение семи или восьми недель. Во время третьего визита, когда ему было всего пять недель от роду, я заметила, что он выглядит слабеньким и, встав на лапки, шатается.
– Что случилось? – спросила я у заводчика.
– Он немного хромает, и я не знаю, почему.
Пару дней спустя я снова пришла посмотреть на малыша, и увидела, что ему гораздо хуже, он даже не может встать на задние лапы. Мать, как и многие рабочие собаки, кормила щенков стоя, и было видно, что этот малыш не мог добраться до ее сосков, и ему было плохо среди своих более крепких братьев и сестер. Он явно голодал. Заводчик наполнял шприц-ручку лакомствами, и щенок, извиваясь, полз к нему, его лапы полностью отказали.
– Могу я забрать его и отнести к своему ветеринару? – спросила я у заводчика.
– Без проблем, если хочешь, – он пожал плечами. – Сомневаюсь, что врач что-то сделает, но ты можешь подобрать себе другого щенка.
Я подхватила Вуди и отвезла его к Колину Прайсу, который положил его на свой стол с таким видом, как будто говорил: «Ну вот, опять Клэр с очередным своим несчастненьким…»
