Постепенно ситуация начала меняться к лучшему. Моя семья и мои хорошие друзья были очень добры ко мне, хотя я доставила им много хлопот. Мне хотелось бы принять волшебную таблетку, чтобы сразу почувствовать себя лучше, но, к сожалению, панацеи не существует.
Один консультант посоветовал мне думать о том, что происходит в течение часа, даже не дня. Планы на весь день – для меня это было пока чересчур, я не могла вынести мысль, что должна проснуться завтра.
Депрессия – это состояние, когда ты понимаешь, есть только два решения: покончить с собой или начать долгий, медленный процесс налаживания собственной жизни.
Я начала справляться с определением целей на один час, то есть выбор таких простых дел, как прогулка с собаками или мытье головы. Мне очень помогли медитации и упражнения, но, скорее всего, главным фактором была беспрекословная любовь и преданность трех моих собак. Один из лучших рецептов против депрессии – это свежий воздух и физические упражнения, а из-за компании постоянно вертящих хвостами приятелей мне приходилось выходить на улицу, даже когда я предпочла бы навеки спрятаться под одеялом.
И так, шаг за шагом, понемногу, я становилась все более уравновешенным, счастливым, уверенным и мотивированным человеком, решительно настроенным продолжать работу по тренировке собак-детекторов. Мне потребовалось много времени для того, чтобы полностью реабилитироваться, но я наконец-то встала на путь к выздоровлению.
Глава 8
Выздоровление началось
– Я думаю, что мне удалось сделать это, я уверена, что научила собак находить рак, но хочу, чтобы вы посмотрели, – сказала я Робу Харрису, тренеру-кинологу, которого очень уважала.
Впервые я услышала его имя от моей подруги Фрэнсис из Шотландии, я уже обмолвилась об этом выше, а затем я познакомилась с ним лично, когда семь лет назад он поступил на работу в качестве менеджера по социализации щенков.
После окончания школы Роб выучился на механика. Но он всегда любил собак, так что, в конце концов, набрался смелости и нашел себе работу в центре спасения животных за половину той зарплаты, которую получал до этого. Затем он поменял несколько других должностей, прежде чем поступил на работу в организацию «Слышащие собаки для глухих».
Я сразу поняла, что он был прирожденным, инстинктивным кинологом. Мы имели общую знакомую – Фрэнсис, заводчицу, у которой я купила Тангля, она была большим другом Роба. У нее он взял Мунго, лабрадора, которого подготовил для работы в качестве подружейной собаки. Нас связывал общий интерес к дрессировке подружейных собак. И на Роба произвел сильное впечатление тот факт, что я тренировала одних и тех же животных как собак-поводырей и собак для охоты, что противоречит общепринятым представлениям.
Через пару лет Роб ушел из организации «Слышащие собаки для глухих» и стал частным дрессировщиком и тренером собак-поисковиков для обнаружения взрывчатых веществ и наркотиков, а также для досмотра авиационных грузов. Роб услышал, что я обдумываю возможность создания благотворительной организации для дрессировки собак – детекторов рака. Идея увлекла его, и он позвонил мне. Я пригласила его в гости на субботу, чтобы он мог посмотреть, что я конкретно делаю. Я ценила его мнение, особенно в том, что касается работы с собаками.
– Да, полагаю, что вам это вполне удалось – они действительно обнаруживают рак, – сказал он, посмотрев, как Тангль, Дейзи и Оак вынюхивают образцы на кухне у мамы и папы.
Роб очень хотел помочь нам, тем более что у его отца недавно был диагностирован рак простаты. Он решил работать со мной один день в неделю, впоследствии его занятость увеличилась до двух дней. Его боссы в компании по проверке грузов были очень заинтересованы в том, что мы делаем, благородно позволив ему сократить свое рабочее время у них до трех дней, однако договорились с ним, что он вернется к ним на работу. Один из его коллег предположил, что работы Харриса продлятся всего год. Однако Роб на это заметил:
– Вы просто не знаете Клэр!
Между тем Роб очень рисковал, ведь мы находились еще на той стадии, когда все могло пойти прахом, мы отчаянно искали финансирование.
***
По сути, на том этапе финансирование было моей главной заботой, помимо, конечно, настоящих баталий, которые мы вели для того, чтобы стать зарегистрированной благотворительной организацией. Поначалу мы называли себя «Собаки – детекторы рака и иных заболеваний», поскольку согласились суммировать все аспекты нашего плана.
Осенью 2007 года нас зарегистрировали – это произошло именно в тот момент, когда моя жизнь и эмоциональное состояние шли под откос. Нам нужно было соответствовать строгим стандартам Комиссии по благотворительности, так что пришлось пережить невероятно мрачный период, на протяжении которого мы уже отчаялись, что сможем чего-то добиться.
Нам сказали, что в нашем заявлении имелись многочисленные технические неточности. Но в нас жила уверенность, что все это можно преодолеть. Мы проконсультировались у специалиста по созданию благотворительных организаций. Однако он быстро понял, что мы столкнулись с нелегкой задачей, и он не сможет уделить нам столько времени, сколько было нужно.
Никто больше не вызвался решать наши проблемы, так что весь груз упал на плечи моего отца. Он неохотно взялся за дело. В основном потому, что мы с ним были близкими родственниками, оба занимали видные посты в организации «Собаки – детекторы рака и иных заболеваний», и он опасался, что это настроит Комиссию по вопросам благотворительности против нас.
Однако папа верил, почти так же страстно, как и я, в наше дело – незадолго до описываемых событий у мамы нашли рак легких.
Слава богу, с ним удалось справиться после изнурительного лечения, но проблема рака, и особенно раннего его обнаружения, занимала большое место в сознании всех членов нашей семьи.
Благодаря юридическому образованию папы, а также его дотошному подходу к работе, в конечном итоге нам удалось преодолеть все препоны. Я очень благодарна ему за те многие часы работы, которые он отдал нашему благотворительному фонду. Какое-то время казалось, что самым разумным решением было бы присоединиться к уже существующей организации, но в конечном счете я очень рада, что мы не пошли по этому пути.
Отец обратился к Майклу Брандерку, который также имел юридическое образование, Джону Черчу и другим попечителям с просьбой предоставить всю возможную информацию, их мнения и истории. Он донимал меня вопросами по Интернету все то время, пока я работала в Южной Корее. Трудился очень долго и очень упорно, и в итоге в июне 2008 года мы получили статус благотворительной организации.
***
