Только я осталась на месте, не отводя глаз.
— Уходи! — снова прохрипел Ингар, в голосе послышались предупреждающие об опасности нотки.
— Почему? Зачем гонишь?
— Ты — ненастоящая.
— Что? — поразилась я.
Жутко захотелось выругаться. Древняя непонятная магия, наполняющая это место, раздражала и… пугала. Я не знала, как с ней бороться. Но и отступать не имела права.
Я сделала шаг.
— Подойдешь — убью.
Этот голос уже не принадлежал Ингару. Темный, глухой, но… даже в нем неизменно слышалась тоска. Я чувствовала ее кончиками пальцев, и поэтому сделала еще один шаг. Осторожный, медленный.
— Я — настоящая, Ингар. Твоя ийрия. Забыл?
Он вдруг сжал ладони, ударил рукой о камень и часто задышал, но через мгновение на меня снова смотрели чужие ледяные глаза.
И что делать?
Эта страшная магия пробудила в моем драконе… тьму. Ту, о которой я столько слышала, но никогда не ощущала так ясно и четко. Ингар всегда ее контролировал. Срывался, да, только редко. Сдается, с тем, что я вижу сейчас, не под силу справиться даже сильному и смелому дракону. А уж противостоять день за днем…
И сердце вдруг наполнилось нежностью и любовью. Я просто бросилась к нему. Не думая, мечтая только об одном: обнять и не отдавать темноте. Потому что умереть легче, чем отпустить. Но через пару шагов споткнулась, упала, с трудом поднялась… Ныли разбитые колени и локти, билось пойманной птицей сердце, а Ингар просто смотрел на меня. Дышал тяжело, сжимал ладони так, что белели костяшки пальцев, и молчал…
Я шагнула навстречу, и тьма мгновенно обернулась огнем — жгучим, жадным, не знающим пощады. Она еще не накинулась, предупреждала, что лишь шаг к моему дракону — и я сгорю. Ведь даже у тьмы есть игрушки, которые дороги. И чем больше дракон сопротивляется, тем желанней становится для древней силы. Не отпустит… Никогда она его не отпустит! Ингару снова придется выбирать между «легко» и «правильно».
Я знала, какое решение он примет, поэтому улыбнулась, глядя прямо в наполненные тьмой глаза, вверяя ему свою жизнь и сердце.
И сделала шаг.
— Яна, нет! — прорычал Ингар.
Тьма набросилась тут же, не давая дышать, спеленала, опалила… Но лишь на мгновение. А потом меня вдруг окутало совсем другое пламя. С яркими оранжевыми и красными всполохами, с живительной силой, которая лечила ожоги, с рассыпающимися искрами, летящими от рук Ингара. Созданный им кокон был сильнее тьмы и казался ярче звезд.
Я глубоко вдохнула и поймала уже осмысленный взгляд. Жесткий и до отчаяния смелый, но такой родной и знакомый. Самый желанный на свете.
— Люблю тебя, — сказала тихо, но понимала: все равно услышит.
— Моя тьма чуть тебя не погубила, ийрия, — прохрипел он. — И прежде чем ты связала свою судьбу с моей, я предупреждал о последствиях.
Он все еще держал кокон из огня, в который я была закутана, и тьма медленно, как нашкодивший щенок, отступала.
— Я помню. И ты обещал, что не отпустишь.
— Даже и не собирался, — спокойно ответил дракон, а потом позволил искрам исчезнуть, а огню — медленно угаснуть.
Подошел ко мне, взял за подбородок, заглянул в глаза. Не знаю, что хотел там увидеть, но смотрел пристально, изучающе, словно в первый раз. А потом поцеловал. Властно и беспощадно смял мои губы, давая понять, что тьма, которая выбралась из него на этой проклятой, явно волшебной горе, все еще глубоко внутри. Бьется, надеясь обрести свободу. И не сможет, пока огонь любви сильнее.
Затем я просто потеряла связь с реальностью, сгорая под напором поцелуя, взлетая выше самых звезд и падая в бездонную пропасть. Запоминая эти ощущения, окончательно принимая моего дракона таким, какой он есть.
Поцелуй со вкусом тьмы. И при этом самый сладкий и желанный на свете. Подчиняющий, словно цепи, и нежный, как первые распустившиеся по весне цветы в сугробах. Никогда не думала, что так бывает…
Ингар резко и неожиданно меня отпустил, выдохнул, посмотрел в глаза и тихо сказал:
— Если в следующий раз тьма выберется наружу, просто вспомни, что ты ведьма, огонек.
— Зачем?
Все еще одурманенная его поцелуями, я смотрела в черные, как тьма, глаза и не соображала.
— Чтобы ударить заклинанием, сформировать защитный купол, кинуть зелье… Или хотя бы бежать в противоположную от меня сторону! — рявкнул Ингар.
Только в голосе чудилась не злость, а какой-то сумасшедший страх. И сколько ни прячь его, рвался наружу, требовал выхода.
— Мне солгать, сказав, что так и поступлю? — уточнила я, прежде чем начать самый большой скандал на свете.
Ингар вдруг выдохнул, рухнул на колени и прижался ко мне. А я растерялась, почувствовав, как дрожат его руки на моей спине. Что с ним таким делать?
— А вот я лгать не буду! Если не предупредишь о подобном исходе мою ведьму, в следующий раз от души врежу! — раздался злой и многообещающий голос Лиса.
Я дернулась, обернулась к другу, который шел к нам, полыхая гневом, а Ингар даже не пошевелился. Так и стоял на коленях, уткнувшись лицом в мой живот и тяжело дыша. Видимо, пытался успокоиться. Я чувствовала, как сильно он за меня испугался. Настолько, что не побоялся этого показать, стать уязвимым.
— Может, хоть кто-нибудь объяснит, почему тьма выбралась именно сейчас? Гора особенная? Или что-то ее спровоцировало?
— Ну давай, дракон, расскажи, — ехидно выпалил Лис и скрестил руки на груди.
Жест для него совершенно нехарактерный. Плохо дело.
Ингар поднялся и, глядя в сторону, сообщил:
— Это место… Здесь к народам спускаются боги, чтобы вершить свой суд. Когда кто-то хочет попасть в небесные чертоги, если в нем есть хоть капля тьмы, тень сомнения в чем-то важном, определяющем для него, боги устраивают испытание.
— Ты должен был противостоять тьме? — спросила я.
— Только посмей солгать! — предупредил Лис и нахмурился.
Да что происходит? Долго они собираются ходить вокруг да около?
— Тьма обрела силу, так как я до сих пор не верю, что достоин ийрии.
Ингар произнес это так, будто шел на казнь.
По крайней мере, теперь понятны его слова о том, что я не существую.
— Легче принять, что суженая — очередной дурман, да? — вдруг совершенно спокойно поинтересовался Лис.
— Да.
В голосе Ингара звучала боль. Я заглянула в его глаза, не зная, как утешить.
— Я так долго тебя ждал, — совсем тихо сказал Ингар. — Уже не надеялся обрести… И ты… осталась, когда грозила смерть. Когда тьма стала такой, что я не мог ее контролировать. Шагнула в огонь!
