— Благодарю, нас ждут, — сказал отец, взял Пашу за плечо и вытолкал за дверь.
«Никто нас не ждет», — хмуро подумал Паша, когда они оказались на тускло освещенной стоянке перед больницей. До него вдруг дошло, что уже ночь, они непонятно где, а идти некуда, даже гостиницу снять не на что. Отец молчал и явно думал о том же.
Тут у Паши в кармане что-то завибрировало, он сунул туда руку и обнаружил мобильник Ильи, а на нем сообщение: «Возвращайтесь, пожалуйста. Надеюсь, ты ок. Мудрец_05». Вслед за телефоном из кармана выпали смятые купюры: прощальный подарок наставника, который в кино всегда спасает героя в нужный момент.
Через полчаса они с отцом вышли из такси перед домом в Уч-Дере, адрес которого Паша не забыл бы ни при каких обстоятельствах. На террасе было шумно — гости еще не разошлись. Увидев их, все бросились навстречу и стали задавать вопросы, но тут из дома выскочила зареванная Варя и, ни на кого не глядя, потащила их внутрь. Дальше Паша ничего не помнил: как только голова коснулась диванной обивки, он выключился, как лампочка.
Только сейчас, при свете дня, он узнал эту комнату. Та самая гостиная, откуда он вчера стащил картину. На полу до сих пор валялись игрушки, оставленные детьми. Оглядевшись, Паша заметил еще кое-что: в углу, на плавательном матрасе в веселенькую полоску, спал его отец. Паша шагнул было к нему, но половицы так надрывно заскрипели, что он передумал и тихо, как ниндзя, стал пробираться в сторону двери.
Он был уверен, что в такую рань спят и все остальные, но откуда-то доносился звон тарелок и журчание воды. На кухне он нашел Варю: она намывала посуду с таким рвением, будто микробы — ее личные враги. Глаза у нее были опухшие, словно плакала она много часов подряд и останавливаться не собиралась.
— А где все? — брякнул Паша. Ничего умнее в его ноющую голову не пришло.
Варя не ответила, только еще яростнее начала тереть кастрюлю. Паша вспомнил, как Илья во время контрольной с тем же выражением лица рисовал череп на учебнике по алгебре: будто лишь это монотонное движение удерживало его от того, чтобы разнести все вокруг.
Когда Паша забрал из рук Вари губку, она так и замерла с мыльными руками, словно не знала, что теперь с ними делать. Он сам смыл с них пену, обтер полотенцем и выключил воду.
— Бабушка не встает, — Варя упала на табуретку и начала сосредоточенно ковырять стол. Паша опустился на соседний стул, но она на него не смотрела. — Она не спит, я видела. Лежит и смотрит в потолок. Я рано проснулась. Уже съездила в Сочи — дядя Лева отвез. Дома никого. Папа забрал свои вещи. Машины тоже нет. Он даже не попрощался. Он меня ненавидит за то, что я все рассказала бабушке, да? Все меня теперь ненавидят. И ты тоже, — она беззвучно заплакала: так, будто ей не двенадцать лет, а сто, и она видела вещи, хуже которых не бывает. — Прости, что я не помогла вчера. Я просто… Я так испугалась! И знаешь что хуже всего? Я его все равно… Когда думаю, что его не увижу, у меня прямо… — Она стукнула себя кулаком по впалой груди и согнулась.
Пора было что-нибудь сказать, но Паша только кивнул и привалился головой к ее голове. Он смутно помнил, что мама делала так, когда он был совсем маленький.
Варя зажмурилась и зарыдала во весь голос.
— Да тут прямо круглосуточный сериал, — сказал Илья, зевая и почесываясь. Он остановился в дверях кухни и сонно поглядел на них. — Думал, вы сейчас поцелуетесь.
Варя взяла со стола кухонное полотенце и швырнула в него. Полотенце улетело в сторону, Илья ловко поймал его на лету и бросил обратно.
— Все время что-то происходит, а я есть хочу страшно, — он вопросительно взглянул на Варю и, когда она вяло ткнула в сторону холодильника, бросился к нему, как к родному.
И споткнулся о рюкзак, лежавший на полу.
— О, это вроде твой, — он пнул рюкзак в Пашину сторону и беспрепятственно продолжил путь к холодильнику.
— Я прихватила его из дома. Он лежал на столе. Вещи твоего отца тоже там, только картины, которую он у бабушки тогда купил, нет. Наверное, папа ее с собой взял. На память, — сказала Варя и опять заплакала.
Паша открыл рюкзак и выложил на стол два мобильника, две зарядки, планшет, бумажник, связку ключей, паспорт и упаковку влажных салфеток.
— Вот, — он протянул салфетки Варе, которая уже промочила полотенце насквозь. — От самой Москвы везли. Как знал, что пригодятся. Тут написано «успокаивающие».
Варя засмеялась дрожащим нерешительным смехом, достала салфетку и прижала к лицу. Илья издал победный клич — холодильник был набит едой. Варя встала, решительно вытерла нос и полезла в шкаф за тарелками.
— Я сейчас, — сказал Паша и заковылял к двери.
Он пошел по комнатам, заглядывая во все по очереди. Старушка нашлась в самой дальней: лежала на узкой кровати неподвижно, как мумия, и смотрела на занавеску, шевелившуюся от ветра, — так, будто занавеска была за сотни световых лет от нее. Это было действительно жутко, и еще неделю назад Паша мгновенно сбежал бы, но в последнее время его представления о жути сильно расширились.
— Здравствуйте, — он неловко сел на край кровати. — Я просто пришел сказать, что Варя ревет со вчерашнего дня. Она не виновата, просто хотела помочь. Вам надо встать, она же теперь одна. И еще я хотел извиниться за все, что мы тут устроили. Вот.
Паша подождал, но, кажется, речь получилась бездарная — старушка на него даже не взглянула.
Когда он вернулся на кухню, провизия уже перекочевала из холодильника на стол. Илья совал нос в каждую миску и явно не мог решить, с чего начать. Успокаивающие салфетки, как ни странно, подействовали: Варя еще вытирала глаза, но это не мешало ей расставлять на столе чашки и деловито выискивать что-то в шкафах.
— Я съем все, что тут есть, — счастливым голосом сообщил Илья, едва не обнимая кастрюлю с чем-то непонятным.
Паша с подозрением понюхал и чуть не зажмурился от удовольствия. Он понятия не имел, что это, но тоже был готов съесть все.
На кухне воцарилась тишина — ее прерывал только стук вилок и хлюпанье Вариного носа, которое, к счастью, раздавалось все реже. Они уже прикончили чуть ли не половину еды, когда на кухню твердым шагом вышла старушка. Вид у нее был усталый, какой-то иссохший. Варя испуганно уставилась на нее, не донеся до лица салфетку.
— А скатерть где? А ножи? Варвара, ты гостей, что ли, не умеешь принимать? — проворчала бабушка, расправляя плечи. — Сегодня поедешь с дядей Левой в Сочи и свои вещи перевезешь сюда. Маме твоей сейчас позвоним, но предупреждаю: ни в какую Москву ты не поедешь. Бабушка что, за тобой не присмотрит? Школа начнется, дядя Лева тебя возить будет. Москва — это же ужас. Воздух — ужас. Еда — ужас. Посмотри на этих мальчиков. Такие бледные! А вы кушайте, что вы так плохо кушаете?
Паша собирался ответить, что они и так уже, кажется, слопали больше, чем вчерашние гости, но тут дверь на кухню распахнулась и вошел его отец.
