Канат тоже закурил. Сел, оперся спиной о душевую, Катька тут же свернулась калачиком, положив голову ему на колени. Скамейка маленькая, но лежит, не падает.
– Возьми меня с собой, – сказала она.
– В мою собачью жизнь?
– Буду твоей собакой, будешь меня бить, кормить и гладить.
Канат подумал о том, что Катьку можно было бы взять в новую жизнь. Срубить дом на берегу реки, завести хозяйство. Она еще не старая, и собой хороша. Но есть нюансы.
– Пьешь много.
– Я брошу! – Она вдруг вскочила, встала перед ним на колени и преданно посмотрела ему в глаза.
Канат кивнул, глянув на нее. Лицо припухшее, круги под глазами, но это уйдет, если она бросит пить. Красоту и молодость, конечно, не вернуть, зато преданной будет. И скулить в глухой глуши не станет. Будут жить себе потихоньку.
– Я далеко уйду, в Сибирь. Дом поставлю, пахать придется много.
– Ничего!
– А самогон варить не будем.
– Да и хрен с ним!
– Хрен со мной, – ухмыльнулся Канат.
И стал пригибать Катьку к себе. Баба ему нужна такая, чтобы по первому звонку в «Камасутру» становилась. Катька это поняла, склонилась. Но вдруг встрепенулась:
– А если Валик все-таки позвонил? – Ее голос прозвучал как тревожная сирена.
– Куда позвонил?
– Нам уходить надо! – Она вскочила на ноги и рванула к дому.
– Кому Валик должен был позвонить? – схватил ее за плечо Канат.
– Олежа, я сразу тебе должна была сказать! – зарыдала Катька.
– Говори!
– Да приезжали тут! Про тебя спрашивали!
– Менты?
– Да если бы менты, я бы сразу сказала…
– Кто?
– Ну, друзьями твоими назвались.
– Если друзья, почему ты сразу не сказала?
Канат больше не думал о тихих гаванях на краю света, о спокойном уединении у домашнего очага с хорошей бабенкой. Он думал сейчас о том, как выжить, и непроизвольно оглянулся по сторонам. Вдруг его уже окружают?
– Да я сразу поняла, что никакие они не друзья.
– Поняла, но не сказала, – осуждающе посмотрел на нее Канат.
– Сказала же.
– И куда они делись, эти мои друзья?
– Уехали. Но просили позвонить, если ты появишься.
– Ну, если просили, значит, надо позвонить.
Канат догадывался, откуда дует ветер. Только Пасюк мог узнать про Катьку и ее мужа. Но зачем ему Канат? Если просто поговорить, он бы дал знать Катьке, а он хочет нагрянуть внезапно. Камнем свалиться на голову. Так, чтобы наверняка… Все правильно, Канат больше не нужен, и его пора зачищать. Все к этому, в общем-то, и шло.
Можно было дать деру, но Канат решил сыграть ва-банк. В конце концов, ему очень нужны деньги. А вариант, который предлагал Броня, не очень-то его привлекал: слишком высокое соотношение риска и шансов на удачу.
– Ну, если сказали, значит, надо позвонить. Пошли будить мужа.
– Мне нужно одеться. – Катька потянулась к душевой.
Канат усмехнулся. Плевать ему на Валика, и все равно, если тот узнает, чем они тут с Катькой занимались. Но халат он ей надеть позволит. Не стоило злить Валика раньше времени.
Пиво холодное, запотевший бокал приятно взять в руки. Но Кирилл мотнул головой. Все, пора сказать себе «нет», иначе сопьется.
Но пиво такое холодное, а сколько в нем свежести. Оно оросит похмельную засуху, кровь бодро побежит по венам, в голове прояснится.
Он уже взял бокал в руку, когда позвонил старший смены. Оказалось, что к нему пожаловал гость. Вернее, гостья.
Карина была одна, без отца. Она подъехала к нему на такси. Роскошные волосы распущены, еще утро, а макияж уже вечерний. Стильная кофточка, соблазнительные легинсы, босоножки с высоким каблуком. Если Карина хотела произвести впечатление, ей это удалось. Она неловко кивнула в знак приветствия, Кирилл ответил ей тем же.
Таксист вытащил из багажника и поставил на землю луивиттоновский саквояж, но Карина не обратила на него внимания. То ли забыла о поклаже, то ли она не имела для нее значения.
– А где Евгений Спартакович? – не зная, о чем с ней говорить, спросил Кирилл.
– В больнице.
Карина остановилась в шаге от него. Остановилась и покачнулась. То ли на каблуках не удержалась, то ли подставляла щеку для поцелуя.
Кирилл распахнул калитку, взял ее под локоток, провел во двор и только после этого вернулся за чемоданом. И встревоженно глянул по сторонам – вдруг Карина нарочно вывела его на снайпера?
– Мне бы выпить чего-нибудь, – сказала она, глядя, как он закрывает калитку, – и обратно.
– Есть холодное пиво.
Она глянула на него с веселым возмущением. Какое пиво?
– Постой, а почему обратно? И куда?
Он снова взял ее под руку и повел к дому.
– В Сочи. Полчаса вам хватит?
– Не понял.
– Мы едем вместе.
– В Сочи?
– Лиля вас ждет.
– Лиля?.. Ну да, она в Сочи, – кивнул Кирилл.
– У нас в гостях.
– Да?.. Почему-то я не удивлен, – с едкой усмешкой добавил он.
– Мы случайно встретили ее в аэропорту, отец сделал предложение…
– Руки и сердца?
– Ну нет, конечно! – развеселилась Карина, хотя Кирилл и не думал шутить. Какие уж тут шутки, когда Лилия с Казаковым?
Он провел гостью в дом, налил в бокал квасу, подал Карине.
– Это портер? – нахмурилась она.
– Квас.
Она сделала несколько глотков и улыбнулась так, как будто Кирилл только что надел ей на палец обручальное кольцо.
– Я, кажется, уже сказала, что отец в больнице? – спросила она.
– Сердце?
– Почему сердце?
– Ну-у… – Кирилл отвел в сторону взгляд.
Преклонный возраст, слабое сердце, а тут молодая любовница с неуемными фантазиями. Загнанных лошадей пристреливают, а загнанных стариков кладут в больницу с инфарктом.
– У отца черепно-мозговая травма.
– Неудачно упал?
– Неудачно толкнули.
– Бывает.
– Лиля толкнула.
– Лиля? – встрепенулся он.
Резкое движение вспугнуло Карину, она едва не выронила бокал с квасом.
– Только спокойно, ничего страшного не произошло. И в полицию обращаться не надо. Вы должны спокойно меня выслушать и принять правильное решение… Отец у меня человек своеобразный, его уже не переделаешь. Но он – мой отец! – Карина чуть ли не умоляюще смотрела на Кирилла.
