– Он не мог его убить!
– А может, это меня хотели убить, а попали в Семена?
– Я не знаю, что сказать. – Карина умоляюще смотрела на него.
– Когда не знаешь, что сказать, говори правду.
– Мой отец человек неординарный… Но он правда хотел все остановить.
– Что хотел остановить?
– Ну, чтобы тебя не убили… А оно почему-то не останавливается.
– Почему-то?
– Отец и сам не знает, что делать.
– Почему не знает? Если к Лиле пристает, значит, знает.
– Отец сейчас в реанимации, он в тяжелом состоянии. Я Лилю ни в чем не виню, даже считаю, что она права. И хочу, чтобы ты увез ее обратно. И она этого хочет.
– Почему я должен тебе верить?
Действительно, Карина могла заманивать Кирилла в ловушку. А то, что на них напали, можно списать на классическую ситуацию, когда левая рука не знает, что делает правая.
– Ты не должен мне верить, – озадаченно кивнула Карина. – Но Лилю нужно выручать. И только ты можешь сделать это.
Кирилл мотнул головой. Нет, он не должен ничего делать. Лилия его предала, Карина со своим отцом пытаются его убить… Но все же он направил машину в аэропорт. Если киллеры пытаются просчитать его действия, то вряд ли они будут искать его в логове зверя. А там уж он что-нибудь придумает. Пока фортуна на его стороне, ему должен сопутствовать успех.
Глава 15
Зверя одним обманом не взять, тут нужна сила. С этим у Каната полный порядок. Пацаны у него, может, и не суперпрофи, но стрелять они умеют. Стволы у них были, да и у Каната в обойме не хлебный мякиш.
Замануха сработала, «друзья» подъехали на следующий день после того, как им позвонил Валик. Альтик и Броня, типа, спали. Валик их подпоил, они отключились – именно так и должны были думать «друзья». Канат тоже должен быть в отрубе и в одной комнате с пацанами. Но вышел он из другой. И ударил Пасюка рукоятью пистолета в затылок. Ударил от всей души, поэтому Лева рухнул замертво. Если вдруг сдох, туда ему и дорога.
Альтик и Броня также отработали свой номер на «пять». У них не было возможности вырубать, они могли только стрелять. И только на поражение. Сначала Канат услышал, как лязгнули затворы их пистолетов, а затем – как приземлились мертвые тела.
На покойников он глянул с чувством глубокого удовлетворения. Но без торжества во взгляде. Рано еще праздновать победу. В джипе оставался четвертый, и он мог слышать, что происходит в доме. Если так, то сейчас он как минимум даст деру или попробует отбить Пасюка. А это свара, шум, ненужное внимание. Канату же хотелось сделать все по-тихому.
Пасюка он сначала связал, только затем привел в чувство. Ударом в живот, вспомнив, как этот урод глумился над ним в подмосковном лесу. Тогда Канат воспринимал его как своего босса, но сейчас-то у них совсем другие отношения.
– Ты не так все понял, – жалко пробормотал Пасюк.
Но Канат скривил губы, пристально глядя на него.
– Жить хочешь? – спросил он, приставив пистолет ко лбу пленника.
Лева думал недолго.
– Хочу.
– Ты должен предать Казака.
– Я не могу, – вздохнул Лева.
– Кто там у тебя за рулем?
– Ты его не знаешь.
– Не знаю, но хочу познакомиться. Звони, пусть заходит, поговорим.
Канат протянул Пасюку телефон, но тот качнул головой, давая понять, что у него связаны руки.
– Как зовут пацана? – открывая телефонную память, спросил Канат.
– Верзила его зовут…
Номер водителя забит был в память другого телефона. Его подали Пасюку, тот позвонил Карпухе, пацан заглотил крючок, а Канат выдернул его из воды. И прямо в небо.
Карпуху пристрелили на глазах у Пасюка. На Леву это произвело впечатление, он стал белым как мел.
– А говоришь, что не можешь предать Казака, – ухмыльнулся Канат, закрывая глаза очередному покойнику.
– Я не предавал, – обморочно глянул на него Пасюк.
– Ну как же! А Карпуху подставил.
– Это чисто мой человек…
– Так ты самого себя предал? Ну, ты в натуре, – презрительно скривился Канат.
– Не предавал, – закрывая глаза, мотнул головой Лева.
– Не предавал?
Канат подпрыгнул, набирая разгон для удара. И нога сверху-вниз врезалась Пасюку в живот. Тот едва не лишился чувств от боли.
– Помнишь, как ты меня?.. Это из-за Семена, да?
– Накосячил ты тогда, – сквозь зубы простонал Пасюк.
– А сейчас нет, не накосячил?
– И сейчас…
– Что я не так сделал? Лишним стал?
– Да не стал ты лишним. Просто Евгений Спартакович поговорить с тобой хочет.
– Давай поговорим. Через тебя, – коварно усмехнулся Канат.
И снова заставил жертву скорчиться от боли.
– Ну что, лишним стал? – переспросил он.
– Да нет.
И снова последовал удар, на этот раз Пасюк от боли реально потерял сознание. Канат быстро привел его в чувство.
– Лишним, спрашиваю, стал?
– Казак сказал, что да… – в ожидании нового удара скривился Лева.
– Ну, вот видишь.
– Он передумал убивать Остогова.
– Я так почему-то и подумал.
– Но не остановился.
– Остановился.
– Ну, тогда я скажу Казаку, он оставит тебя в покое.
– Хитрозадость еще до тебя придумали, – ухмыльнулся Канат.
– Тебе лучше самому исчезнуть.
– Без денег?
– Ничем не могу тебе помочь.
– А Казак может?
– Он выплатил тебе все.
– А компенсацию за моральный ущерб? За то, что приглушить меня хотел.
– Ну, хочешь, я ему скажу?
Канат снова пришел в движение, и снова Пасюк скорчился от боли.
– Это тебе за наглость.
– Ну, ты же хочешь с ним договориться… Кто-то же должен…
– Не хочу я с ним договариваться. Хочу подойти и взять свое…
– Как?
– Ты поможешь.
– Шутишь?
– А у тебя есть выбор? Или с нами в доле, или у черта на том свете. Одно из двух.
– С вами в доле? – задумался Лева.
– А ты много у Казака заработал?
– Ну, дело не в том…
– А он заработал много. И еще заработает. Если мы ему жизнь подарим. Вернее, продадим.
