– Где это мы?
Но дядя Витя развернул племянницу на сто восемьдесят градусов, и она увидела перед собой забор, а за ним дом. Несмотря на то что они подъехали к нему с другой стороны, Настя его узнала. Это был тот самый дом, где жили заводчики «львят» вместе со своими питомцами. Но почему тут было так темно? Ни в одном из окон не горел свет.
– Похоже, никого нету дома.
– Это нам на руку. Хозяева нам и не нужны. Нам собаки нужны. Верней, одна-единственная собака.
И дядя Витя извлек из кармана связку ключей, с помощью которых он легко и быстро отворил замок на калитке.
– Заходи и бери! – хихикнул он.
И с этими словами он распахнул перед племянницей дверь на участок.
– Дядя Витя, так нельзя, – запротестовала Настя. – Мы не можем просто украсть у них собаку.
– Хорошо, племянница! Не будем! Разворачиваемся и едем назад! А наутро получишь свою подружку и жениха в разобранном виде. Будешь потом из них пазл собирать, то-то будет весело, то-то хорошо!
И Настя сдалась. Взвесив на весах жизнь собаки и две человеческие жизни, она признала, какая чаша тяжелее. И все равно ей было очень грустно. И особенно плохо у нее на душе стало, когда они с помощью дяди Вити оказались в питомнике, где собак совсем не было, а был один лишь Борей. Он спал, но, услышав чужих, громко залаял. А увидев и узнав Настю, просто обезумел от счастья. Кидался на решетку, рвался к ней. А когда его выпустили, так прыгал на девушку, что, казалось, хотел своим языком слизать с нее всю кожу.
– Отстань! Отстань от меня!
Настя отбивалась, а сама не могла не смеяться.
– Это та самая собака?
– Да! Дядя Витя, познакомьтесь…
Но дядя Витя не был расположен к сюсюканью:
– Хватай собаку, и пойдем.
И когда Настя замешкалась, взял ее за руку и потянул за собой. Борею это совсем не понравилось. Он оскалил зубы и зарычал. Несмотря на декоративный вид пса, зубы у Борея были будьте-нате, никому не хотелось бы столкнуться с ними. Вот и дядя Витя выпустил руку девушки и проворно отскочил в сторону.
– Ты это… того… не балуй!
Он силился говорить с собакой строго, но голос его дрожал. Также он старался держаться от собаки подальше. И Насте стало стыдно за своего дядю. Как это может быть, что такой замечательный человек – и вдруг боится собак? Или не такой уж дядя Витя и замечательный? Хоть тетя Поля и отрекомендовала его с лучшей стороны, и Настя была готова ей верить, поведение Борея и реакция самого дяди Вити заставили ее задуматься.
– Пошли. Нашли собаку и по-тихому сваливаем. Нечего нам тут задерживаться. Того и гляди хозяева дома вернутся. Хлопот потом не оберешься.
Это было правильно и в то же время совсем неправильно.
– Я им хоть записку напишу.
Дядя Витя даже подпрыгнул от возмущения.
– Еще чего!
– Но они будут волноваться за свою собаку.
– Живы будем, сами приедем и все объясним.
И дядя Витя пошел к выходу. Настя переглянулась с Бореем. Пес повилял хвостом, глаза у него сверкали как два огонька. И Настя не выдержала, наклонилась к собаке, обняла его за шею и расплакалась:
– Прости! Прости меня за то, что я собираюсь с тобой сделать!
Борей сочувственно переступал лапами, повизгивал и слизывал с лица девушки соленые слезы. При этом он так по-человечески вздыхал и тыкался в нее своим холодным носом, что от этого искреннего собачьего сочувствия горе как-то отступило.
– Ну, пошли!
Оказавшись на улице, Настя повертела головой по сторонам. Дяди Вити не было видно. Но, что самое интересное, не было видно и их машины. В животе у Насти внезапно стало холодно. Куда эти-то делись? Но тут она увидела, как из-за угла дома медленно выезжает машина, и поспешила к ней. Вот только когда до машины оставалось несколько шагов, Настя поняла, что совершила ужасную ошибку. Это не была машина дяди Вити. Это была совсем другая машина. И хуже всего было то, что машина эта Насте была знакома.
Да, к сожалению, это была та самая черная машина, на которой разъезжали трое здоровенных детин со зверскими рожами. Как только девушка это поняла, она тотчас развернулась и кинулась бежать прочь. Сердце стучало в груди как сумасшедшее. Ей было страшно. Один раз ей удалось убежать от этих громил, но тогда ей помог скрыться от них Слава. Пусть он и преследовал свои цели, но помог. А кто поможет ей сейчас? Сначала Настя бежала по дороге, но там появились две темные фигуры, в которых перепуганная Настя опознала своих врагов.
Она свернула и бросилась бежать по полю. Единственным, что придавало ей сил, была собака, которая неслась то далеко впереди, то возвращалась назад. Будь Борей поумней, у него был бы хороший шанс спастись самому. Но пес не желал оставлять девушку.
– Беги! Беги, дурачок!
Потом Настя услышала, как за ее спиной раздалось тяжелое топанье, а еще через минуту на голову девушке опустился мешок.
– Помогите!
Но кто бы мог ей помочь в пустом поле! Разве что дядя Витя! Но где он? Куда делся? Между тем Настю скрутили сильные руки, подняли в воздух и поволокли куда-то. Девушка ничего не видела, но слышала лай Борея. Собака крутилась рядом, то рыча, то оглушительно лая. Но потом лай перешел в визг, и Настя поежилась. Похоже, ее дорогого песика тоже схватили.
Тем временем Настя путешествовала по воздуху в неизвестном направлении. Впрочем, неизвестность недолго ее мучила. Прошло всего несколько минут, как она услышала звук открываемой двери машины и голоса:
– Куда ее?
– Туда же! К тем двоим.
– А собаку?
– Пса в салон. И глаз с него не спускай.
– Слушай, Бобер, а не много ли возни?
– Ты забыл, чей это пес? Забыл, сколько за него положено?
– Я не про животное, с ним все ясно. Я про этих троих. Оставим их тут, а? Вон и земелька мягонькая уже трактором вскопана. Как специально для нас старались.
Первый размышлял. А Настя ждала, затаив дыхание.
– Пожалуй, можно было бы их тут до весны оставить.
У Насти душа ушла в пятки.
– Ну! – обрадовался один из бандитов. – Я и говорю! Закопаем их тут!
– Можно было бы, но… Нельзя!
– Бобер, да чего их с собой тащить? Лишний груз.
– Ты всей политики не понимаешь. Может, они знают чего важное. Кончить мы их всегда успеем. Так что грузи девчонку в багажник, пса в салон, и поехали.
Бандит выругался, но дальше спорить со старшим не посмел, и Настю небрежно кинули в багажник. Тут под ней оказалось что-то мягкое. Оно шевелилось и невнятно ругалось:
– Твою душу на грушу!
