Домой.
Он почувствовал себя немного выбитым из колеи, осознав, как ему нравится, когда она называет это место домом, но не стал говорить это вслух.
— Как насчет семи часов?
— Подходит. — Она шагнула в сторону, а потом остановилась. Поджав губы, взглянула на него. — Я не помню, говорила я это вчера или нет, но я думала об этом и знаю, что вы не были близки с отцом, но надеюсь, поминальная служба принесла вам и вашим братьям своего рода успокоение.
Ее слова пригвоздили его к месту, и он уставился на нее. Она говорила искренне. Он чувствовал это. Что-то — может быть, его проклятое сердце — сжалось в груди.
И хотя он знал, что ей нужно дать время и пространство, он был ненасытным ублюдком. И прежде чем он успел сообразить, что делает, он опустил голову и прижался быстрым, слишком поспешным поцелуем к утолку ее губ.
— Спасибо, — пробормотал он ей в губы, а потом отступил, оглядев милое лицо. Он улыбнулся, затем развернулся и ушел, оставив ее стоять в коридоре.
Гейб остановился у двери в комнату Мадлен, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Он не вошел, но смотрел на свою сестру за мольбертом. Когда стало ясно, что Гейб не собирается входить в комнату, Джулия подошла к нему.
— Хотите побыть с ней?
Не отрывая взгляда от рисунка, он покачал головой.
— Все в порядке. Мне на самом деле нужно связаться с клиентом. — Он склонил голову набок, прищурился. — Вы знаете, над чем она работает?
Она покачала головой.
— Понятия не имею.
— Я тоже, — пробормотал он, поставив одну ногу перед другой. — Насчет завтрашнего вечера, — он посмотрел на нее, его ресницы опустились, — жду с нетерпением нашего ужина.
Его взгляд, как и взгляд брата, приковывал ее. По крайней мере. Люциан не врал, когда сказал, что Гейб будет на ужине, но ей почему-то стало грустно.
— Неужели?
— Да, — появилась легкая ухмылка. — С нетерпением жду, когда смогу показать вам Новый Орлеан.
Она посмотрела на Гейба. То, как он это сказал…
— Ну, мне пора идти. — Он выпрямился, оттолкнувшись от косяка. — Всего доброго, Джулия.
— Вам тоже, — пробормотала она.
Гейб ушел. За работой Джулия и не заметила, как полдень превратился в ранний вечер. К тому моменту, как пришла пора звать Ричарда, чтобы он помог переместить Мадлен в постель, девушка была измотана. Она провела большую часть дня, проклиная себя за то, что вышла вчера, а потом — согласилась пойти на ужин с братьями.
Ей странным образом казалось, будто она собиралась на свидание… с двумя парнями… одновременно.
Пока она меряла шагами комнату в ожидании Ричарда, она жалела, что не может позвонить Анне и спросить ее совета, но как она сделает это, не рассказав, на кого работает? Она доверяла Анне, но… Как бы там ни было, она решила больше не изводить себя. Джулия доверяла себе. Она бы не допустила того, что случилось прошлой ночью, если бы не хотела. И на ужин бы не согласилась по той же причине. В чем ей сложно было признаться и что пугало ее, так это ее желание.
Она хотела Люциана.
Пригладив дрожащей рукой волосы, она встала перед дверьми. По небу бежали крупные и тяжелые тучи, бросая тень на всю округу. Где-то вдалеке гремел гром.
Она действительно хотела его.
Когда она думала об этом, сердце сильнее билось в груди. Что будет, если сказать это вслух? Что случится, если она позволит это себе? Он, очевидно, был увлечен ею, хотя она понятия не имела, почему он остановился в ту ночь в ее квартире, но что будет, если она… просто расслабится?
Джулия закрыла глаза, закусив губу.
Ее текущая работа не подвергалась риску, но она была более чем уверена, что ее агентству не понравится такая веселая и шаловливая внеурочная деятельность.
Она даже не позволяла себе думать о бонусе, который получит по завершении работы. Девушка еще не до конца осознала, что это может значить в долгосрочной перспективе. Так что удерживало ее? Если она позвонит Анне, то именно этот вопрос и задаст подруга. И Джулия не хотела знать ответ.
Правда была в том, что она боялась позволить себе чувствовать что-то глубже поверхностного интереса. Так было с того самого момента, как она оставила Адама.
Эти отношения были одной гигантской катастрофой, и может быть, она боялась повторения. А все что угодно с Люцианом будет катастрофой.
Потому что он умел проникать ей в душу. Был очарователен и умен, соблазнителен и бесшабашен; он полностью выводил ее чувства из-под контроля, был невероятно красив и игрив. А еще Люциан де Винсент принадлежал к американской элите.
Как она могла не сойти с ума от него?
Связь с ним могла перерасти в нечто большее, чем вожделение, и действительно ли она хотела, чтобы это случилось? Потому что отношения с Люцианом никуда не ведут. Она однажды уедет отсюда, и хотелось бы сделать это не с разбитым сердцем.
Разряд грома вывел ее из задумчивости, заставив открыть глаза. Через секунду яркая молния разрезала небо, огромная и ослепительная. Еще один громкий удар последовал за поднявшимся и налетевшим на балкон ветром.
Джулия отошла от дверей, немного нервничая от того, что молния ударила так близко.
— Вау.
— Ожидается довольно сильная гроза.
Вздохнув, Джулия обернулась и увидела Ричарда, стоящего в дверях. Все, что ли, в этом доме могли передвигаться бесшумно, как ниндзя?
Боже.
— Как вы все так тихо ходите? Вы вообще люди?
Ричард хохотнул.
— Мистер де Винсент, Лоуренс, не любил очень громких звуков. Большинство из нас научились ходить как можно тише.
Шаги были очень громким звуком? Джулии казалось странным, что все могли перемещаться по дому бесшумно, и только ночью призрачные шаги раздавались громко и бесцельно.
— Тогда ладно.
— Готовы перенести ее в постель? — спросил он.
Кивнув, Джулия повернулась туда, где отдыхала Мадлен, задремавшая в своем удобном кресле. Ричард подошел и остановился, разглядывая рисунок, над которым она работала почти всю пятницу. Странное выражение мелькнуло на его лице, когда он рассматривал полотно.
— Вы знаете, над чем она работает? — спросила Джулия. Для нее все это было слишком абстрактно.
Он придал лицу безразличное выражение и покачал головой.
— Готовы?
Вместе они помогли Мадлен встать. Процесс шел быстрее, когда рядом был Люциан, потому что он просто подхватывал свою сестру и нес в постель. Они с Ричардом вынуждены были заставлять ее переставлять сначала одну ногу, потом другую, тогда как сами поддерживали ее.
