Вымыв волосы, а потом нанеся кондиционер, она укрепилась в чувстве, будто готовится к свиданию. Она даже побрилась, потому что… Она не хотела даже думать почему и пыталась размышлять о чем угодно другом, но не о том, к чему готовилась. Ее разум возвращался обратно к тому огрызку бумаги, что она нашла вчера. Кто мог написать это? Была ли записка предназначена Мадлен и если да, то как она туда попала?
Некоторые из этих книг были старыми… Им были десятки лет. Может быть, записку положили в них как закладку? Джулия не знала, но она положила клочок бумаги обратно на тумбочку, под стопку книг и журналов.
Девушка хотела спросить об этом Люциана, но они не виделись с тех пор, как он пригласил ее на ужин. Ни разу со вчерашнего утра, что было странно, поскольку обычно он выскакивал из-за каждого угла. Она даже не знала, дома ли он, если бы, наведавшись к Мадлен этим утром, не услышала, как тот читает ей.
Джулия струсила и метнулась прочь по коридору вместо того, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, как делают взрослые люди.
Когда она вернулась в комнату Мадлен как раз перед обедом, Люциан уже ушел. Откровенно говоря, если бы она не жила в одном доме с ним, то отменила бы ужин из одной лишь тревоги.
Но этот вариант не рассматривался.
Когда она сушила волосы и завивала длинные пряди в свободные локоны, в ней боролись совесть, здравый смысл и гормоны. Она как будто искала выход из ситуации, из которой его не было. Двадцать пять процентов в ней знали, что она не должна ввязываться во все это. Еще двадцать пять говорили, что выходить сегодня — большая ошибка, которая может привести к множеству других ошибок.
Оставшиеся пятьдесят процентов задавались вопросом, стоит ли ей надеть трусики? Она закатила глаза, глядя на свое отражение: конечно же она их наденет. Заканчивая наносить тушь, она решила не психовать больше и… и будь что будет. Таков был план. Она не собиралась нервничать ни секундой более.
— О боже, — прошептала она своему отражению. Самый паршивый план в истории, но другого не было. Одно радовало: она хотя бы раз в жизни смогла сделать смоки айз.
Оттолкнувшись от тумбочки, она теребила пояс халатика, глядя на душ, и никак не могла забыть о тени, которую видела. Ее голова уже почти не болела, но каждый раз, когда она принимала душ, то была слишком напугана, чтобы закрывать глаза.
А еще страшнее было держать их открытыми.
Дрожа, она открыла дверь ванной и остановилась, как только взгляд ее упал на кровать. В центре покоилась большая коробка с черным бантом.
— Что за?..
Тут точно не было коробки, когда она уходила в ванную. Прищурившись, она взглянула на двери. Все они были закрыты, и она запирала их на замок. Джулия знала, что сделала это, потому что после того, как дверь открылась посреди ночи, она проверяла их дважды.
Медленно подойдя к коробке, девушка осторожно подняла ее и спихнула ближе к краю кровати. Джулия закинула волосы слева за спину, затем глубоко вздохнула, подцепив снизу шелковистый бант, и начала развязывать узел.
Лента упала набок.
Джулия взялась за края крышки и подняла, отклонившись, словно ожидая увидеть кобру.
Кобры не было.
Просто тонны черной упаковочной бумаги.
Она сгребла тонкую бумагу в сторону и задохнулась, увидев, что внутри. Точно не кобра, но нечто настолько же опасное.
Это был малиновый всплеск в море черного. Там лежало платье, и не то, которое можно купить в любом торговом центре. Даже не прикасаясь к нему, она могла ручаться, что оно сшито из лучших материалов, названий которых она, вероятно, даже не знала, потому что у нее никогда не было денег, чтобы делать покупки в тех магазинах, где продаются такие наряды. Какую-то секунду она даже не хотела трогать его, испугавшись, что испортит материю своими грубыми пальцами, но типичная девочка внутри нее взяла верх.
Схватив платье, она вынула его из коробки. Оно было потрясающим. Кокетливые рукава и отделанный бисером вырез в форме сердца, платье было с завышенной талией, такой, которая начиналась прямо под грудью.
— Боже правый, — прошептала она и прижала легкие рукава к плечам. Юбка опускалась немного ниже колен.
Это была очень изысканная вещь, последний раз она надевала что-то настолько красивое, наверное, на своей свадьбе.
Но могла ли она это надеть?
Опустив платье, она уставилась на него. На нем не было ценника, но она сомневалась, что наряд стоит столько же, сколько она привыкла платить за одежду. Очевидно, это был подарок… В коробке по-прежнему виднелось что-то малиновое. Перебросив платье через руку, она склонилась, отодвинула в сторону остаток упаковочной бумаги и рассмеялась.
Ремешки и красные каблуки.
Только тогда она увидела записку. Вытащив ее, перевернула пастельного цвета карточку.
Для «Файерстоуна» как раз подходит. Хочу, чтобы ты была готова.
Почерк был прекрасен, ничуть не похож на тот, что она видела в записке. Не зная почему, Джулия вновь рассмеялась.
— Это… безумие.
Она покачала головой, но улыбнулась, вынув туфли и положив их рядом с коробкой.
Был только один человек, который мог подарить ей платье и туфли.
Люцифер.
Купить ей это платье, не спросив разрешения, было настолько агрессивно, так характерно для него. Это уже попахивало наглостью и попыткой контроля, и все же одновременно предусмотрительно.
С одной стороны, она не хотела, чтобы он покупал ей одежду. Это было слишком интимно. С другой — не могла дождаться и примерить его.
Положив платье на кровать, она быстро сбросила халат и надела комплект из трусиков и бюстгалтера, красных, чтобы соответствовали наряду. Она подняла платье и скользнула в него.
Оно подошло.
Боже, оно село идеально, и она даже не хотела думать о том, как Люциан смог выбрать это платье и убедиться, что оно сидит так, будто сшито специально для нее.
Он не должен покупать ей платье и туфли. Это был еще один неуместный поступок, добавленный к длинному списку тех, за которые они оба несли ответственность.
Но Джулия собиралась надеть его.
Покачиваясь на каблуках, она медленно повернулась перед зеркалом в ванной, чувствуя себя настоящей Золушкой. Ее отражение завораживало.
Она с трудом узнавала себя.
Ее сердце бешено колотилось, когда она пригладила руками податливо эластичный материал. Прежде она не могла представить себя в таком идеально сидящем платье, в котором чувствовала бы себя абсолютно уверенной и красивой.
— Хорошо, — сказала она, пытаясь совладать с внезапно нахлынувшим на нее потоком эмоций.
Сморгнув слезы, она вышла из комнаты и подхватила свою сумочку. Джулия полагала, что встретит братьев внизу. Остановившись у двери, она наконец справилась со своими чувствами и вышла из спальни. Но успела сделать лишь несколько шагов, когда дверь в спальню Люциана распахнулась.
