Сколько осталось ему времени? Мелкий помнил, что время, отпущенное жертве, зависит от целого множества факторов. Насколько глубок укус, насколько близок к основным сосудам, даже от массы тела жертвы, насколько он помнил.
Он ехал в потоке, оглядываясь в надежде увидеть военную или милицейскую машину поблизости, но таких не было.
В глазах начало темнеть, накатывала лёгкая тошнота, но она не беспокоила. Вести машину стало трудно. Мелкий уже не очень понимал, где он едет, далеко ли ещё до Кольцевой или уже нет? «Ниссан» притормозил и встал возле тротуара. Мелкий заглушил мотор, откинулся назад. Не хотелось шевелиться, не хотелось думать, даже боль почти исчезла. Ему, наверное, даже стало хорошо, но дышать только было трудно. Тогда он открыл водительскую дверь настежь, а спинку сиденья откинул назад до упора. Ему хотелось спать. Нет, спать нельзя! Он же ни черта из того, что должен был сделать, не выполнил. Ни черта! Там же люди могут погибнуть!
Схватившись дрожащими руками за баранку руля, он подтянул своё тело до сидячего положения, посмотрелся в зеркало заднего вида. Как есть мертвяк, уже готовый. Весь кровью заляпан, лицо бледное, в испарине, синяки под глазами. Надо выходить из машины, иначе через минуту он уже и пошевелиться не сможет. Мелкий помотал головой, пытаясь выгнать наползающий туман из головы. Вцепился в стойку крыши, вытащил своё тело наружу, побрёл вдоль тротуара. Через какой-то момент оглянулся и увидел в потоке машин то, что искал — людей в военной форме и чёрных масках, едущих в каком-то сером внедорожнике. Чувствуя, что сознание его вот-вот оставит окончательно, он вытянул руку в их сторону, надеясь привлечь внимание, шагнул вперёд. И его сбил разогнавшийся КамАЗ, в кузове которого под листом полиэтилена сидела группка усатых мужчин рабочего вида. Тяжёлая машина отшвырнула Мелкого вперёд, убив его наповал, а затем по бесчувственному телу проехали большие колёса, раздавив ему голову, навсегда лишив перспективы воскреснуть в виде зомби.
Сергей Крамцов
24 марта, суббота, утро
— Бать, ну чего? — спросил уже, наверное, в двадцатый раз Шмель.
— Да чего, чего? Да ни хрена ничего! — зло ответил Степаныч, с раздражением отключая мобильный. — Нет связи.
В последнее время сотовая связь работала «всплесками», причём недолгие периоды её активности чередовались с долгими периодами «трёхтональных мелодий».
— И как будем действовать? — спросил я.
— Наугад надо ехать, — ответил он. — Без всяких звонков, на везение. Вчера же я с ним говорил, и он нас ждать наверняка будет. Не дойдёт он с женой до места, разорвут его. А без него туда пойти… и нехорошо, и время потеряем. Он там завгаром, с ним всё проще.
Верно, у нас получились почти два дня расслабухи на даче. Ели-спали-отдыхали, потому что никаких других реальных планов не было. Но вчера Степаныч дозвонился до какого-то своего знакомца, возглавлявшего небольшое спецавтохозяйство при госконторе, занимающейся ремонтом каких-то трубопроводов. Со слов этого знакомца, которого звали Пал Палычем, выходило, что в гараже их хозяйства осталось несколько вполне новых грузовиков, очень подходящих для наших целей. Более того, Пал Палыч уверял, что эти грузовики и сейчас никуда не делись, и причина тому была проста — хозяйство, основанное ещё на заре советской власти, размещалось в центре города, захваченном толпами оживших мертвецов, а живых людей на улицах уже почти не было видно.
— Может, проще «уазики» этому Доценке на грузовик махнуть? — задумчиво спросил Лёха.
— Ум есть? — возмутился Степаныч. — Лучше эти ваши «тойоты» поотдавать, чем «уазики». Сломаются они, и что делать будешь? А УАЗ я тебе ключом и молотком где хочешь починю, а не починю, так подправлю, дам до любого места доехать.
— А что там есть? — спросил я.
— Палыч говорит, что вахтовки-«шишиги» и «буханки». Всё новое, контора богатая, старья не держит. А Палычу много не надо — дайте ему оружие какое и довезите до работы, а там он сам себе выберет, что нужно. Ну и еды вроде просил на первое время.
Я задумался. Так крепко задумался, что голова заболела. Риск в такой вылазке велик, может, даже и неразумно велик. Но УАЗы отдавать не хотелось категорически, я признавал, что каждое слово Степаныча — чистая правда. За машинами простыми и лёгкими в ремонте — будущее. И грузовики нам позарез нужны. У нас гражданских полно, нам груз везти, которого у нас прорва, а на все джипы нам просто водителей не хватит. Жалко мне мой «Форанер», но в идеале надо бы с него на УАЗ пересаживаться. Который, кстати, и сейчас по проходимости мой подготовленный джип переплюнет.
— Мишк, чего думаешь? — спросил я Шмеля.
— А чего тут думать? — вздохнул Шмель. — Батя прав, надо туда прорываться, хоть и страшно.
— Сергеич? — спросил я у самого опытного.
— Я за то, чтобы попытаться, — ответил он. — Два УАЗа отдавать, когда в Москве грузовиков брошенных тысячи остаются… Нет, не надо, жалко.
Так я поочередно опросил всех остальных. На женщинах мнения разделились — большинство из них, кроме Ани, были за то, чтобы не рисковать, а согласиться на предложение загадочных охранников во главе с Доценкой. Решающее слово осталось за мной, и я его высказал:
— Думаю, надо ехать в центр города. Если возьмём там «буханки», то у нас в колонне однотипные машины пойдут, а это значит, что в самом плохом случае можно одни за счёт других чинить. Одно это уже многого стоит. Потом человека спасём, Палыча этого самого, он же ясно сказал, что из дома выйти не может.
— А раньше сообразить? — спросила Татьяна.
— Жена у него ногами болеет, — пояснил Степаныч. — С ней так просто не побегаешь. А свою машину он на работе держит, так что всё ему едино, туда добираться надо. Вот и застрял дома.
— Что ему дадим? — спросил Лёха.
— В смысле?
— Оружие какое?
Не сообразил сразу, а у Лёхи вопрос, как у всякого нормального «начальника службы РАВ». Я задумался, затем сказал:
— Отдадим двустволку, что от моряка покойного осталась, и пару сотен патронов к ней. И ПМ один выдадим, а к нему пару коробок. Как?
— Нормально, — кивнул Лёха. — А он согласится?
— Я бы согласился, если бы вообще ничего не было, — пожал я плечами. — Тем более что из всего остального, кроме ружья, ещё и стрелять уметь надо. Степаныч, он стрелок какой?
— Да откуда я знаю? — удивился вопросу Шмель-старший. — Такой, как и я, наверное, никакой. Да хватит ему этого, у нас самих лишнего не водится.
Это верно, лишнего у нас никогда ничего не водится. А если Шмелёва-старшего слушать, про которого Мишка говорил, что ему «жаба баланс подписывает», так мы вообще в бедности прозябаем. И в этом я с ним согласен на сто процентов.
— А если у нас с этим Палычем не выйдет, что делать будем? — спросил Лёха.
— Степаныч, а просто на улице грузовик завести слабо? — переадресовал я вопрос.
