Ну ладно, этот порядок вещей подошёл к своему концу. Вскоре всё изменится. Выживут быстрые, смелые и сильные, и они населят ставшую враждебной планету. Причём населят, чего уж скрывать, не слишком густо. Зато с такими интересно будет жить.
Он открыл ящик стола, на самом деле представлявший собой маленький встроенный сейф, достал оттуда пистолет. Дорогущий швейцарский «Сфинкс 3000Т», малосерийный, выполненный из дымчатой дамасской стали, качественный и надёжный, как швейцарские же часы. Выудил из этого же ящика поясную кобуру и запасной магазин, затем достал несколько коробочек патронов сорокового калибра «Голден Сейбр» с «пустоголовыми» пулями и начал не спеша набивать магазины. Он решил, что теперь уже не стоит расставаться с оружием. Разумеется, охрана у него хоть куда, но элемент игры… Да и любил он пострелять, прямо в подвале его дома был отличный двадцатипятиметровый тир.
Да, элемент игры в этом во всём какой-то есть. Бурко сам втайне признавался самому себе, что не окончательно вышел из подросткового возраста. Он жаждал приближающейся катастрофы с тем восторгом, с каким смотрят дети на устроенный ими пожар. Да и чёрт с ним, пусть горит.
Разумеется, его семья встретит приближающийся конец света вовсе не так радостно, как он сам, но даже в том мрачном постапокалиптическом будущем они всё равно будут первыми среди прочих. Не зря ведь Юлий Цезарь сказал, что лучше быть первым в галльской деревне, чем последним в Риме. И с этим утверждением он был полностью согласен. С той силой, которую исподволь накопил, он станет сам высшей и окончательной властью на той земле, где утвердилась его крепость, его замок. Вот только этот чёртов пропавший «материал»… Если его не будет, то придётся спускаться от величия божественного к царскому.
— Александр Владимирович, Домбровский и Салеев приехали, — заговорил голос в интеркоме, стоящем на письменном столе, заваленном бумагами.
— Я в кабинете.
Он отложил пистолет в сторону, но прятать его уже не стал.
Друзья появились через минуту, вид у обоих встревоженный. Все расселись на диванах возле пристроившегося в углу кабинета маленького камина, где плясал небольшой огонь. Вошла заспанная домработница, внесла три чашки с кофе, поставила на низкий столик и удалилась.
— Саша, насколько я понимаю, сбывается мой прогноз? — сразу перешёл к сути Домбровский, худой, бородатый, растрёпанный, в толстых очках и мятой одежде.
Он уже достал из сумки ноутбук и открыл его, пристроив на коленях. Был слышен звук раскручивающегося винчестера.
— Да, так получилось, — ответил Бурко. — Был теракт, предположительно — «зелёные», наверняка из окружения кого-либо, работавшего или работающего в институте. Взорвали самодельную бомбу, инфицированные животные оказались на свободе. Есть погибшие.
— В таком случае до наступления хаоса осталось дня три-четыре. Не больше, — категорично заявил Домбровский. — Я же делал модель, ты помнишь. И говорил насчёт мер безопасности.
Салеев молчал, задумчиво глядя в огонь в камине. Бурко обратился к нему:
— Я тоже так полагаю. Поэтому, Марат… — Салеев поднял голову. — Марат, начинай принимать меры по «Последнему Плану». Семьи тех, кто в списке, должны быть эвакуированы до послезавтрашнего утра максимум. И начинайте укрепляться. Ты езжай сразу в Центр, командуй, а мы составим оперативный штаб плюс Пасечник, разумеется, задержимся здесь. Поэтому у нас всё должно быть готово к тому, чтобы мы не просто смогли уехать, а ещё и прорваться через беспорядки.
— Я вертушки поставлю на готовность, дальности им хватит долететь досюда и обратно, — сказал Марат. — И место для посадки во дворе нормальное. Дадите отмашку, и они вылетят. Я останусь здесь, там и Баталов легко управится. Если закроют полёты, то прорвёмся на машинах, а нам вышлют бронегруппу навстречу.
— Хорошо, — кивнул Бурко.
В том же Центре находились четыре новеньких вертолёта Ми-8МТВ, официально принадлежащих всё тому же Минюсту и предназначенных для «тренировочных целей», хотя на самом деле их готовили как раз для таких экстренных случаев. Все были в идеальном состоянии, а на складах лежали запчасти к ним, которых лет на двадцать хватило бы при активной эксплуатации.
— Пусть завезут оружие и экипировку твоей охране, распорядись, — продолжал командовать Салеев. — Моей команды Пасечнику не хватит. И на всякий случай надо всю охрану обеспечить нормальными документами, пусть становятся «контрабасами». Тогда комар носа не подточит под вашу оборону. Заборы у тебя высокие, электроника на уровне, так что будем здесь как в крепости. По плану здесь будет двадцать четыре человека с настоящим оружием, так что безопасность обеспечим. Что с семьями решили?
— Моих оповещу, как проснутся… — кивнул Бурко, повернулся к Домбровскому. — Коля?
— Моим я уже сказал, — откликнулся тот. — Собирают вещи.
— Хорошо. Семьи поедут прямо сегодня, на служебных машинах, с ними — десять человек, тоже с документами Минюста и с полноценным оружием.
— Это нормально, — согласился Салеев. — Сегодня на дорогах будет ещё спокойно, да и будний день… За пару часов доедут, если с мигалками.
— С этим решили, — сказал Бурко и поставил опустевшую чашку на столик. — А теперь самое главное: пропал исходный «материал». И мы сейчас будем думать, чем это нам грозит, что случится, если мы его не найдём, а главное — где и у кого его стоит искать?
Дворник
20 марта, вторник, очень раннее утро
Дворник Пётр Дьяков, работавший по совместительству ещё и художником-оформителем, проснулся от ощущения того, что в комнате есть ещё кто-то, кроме него. Он жил на первом этаже панельной девятиэтажки, в служебной квартире, ради которой, собственно говоря, и поступил на эту работу. Как ещё приезжий человек творческой профессии может найти в Москве квартиру по карману?
Вообще Дьяков был дворником «новой генерации», как он сам себя называл. Интеллигентный человек лет тридцати, с бородкой и в очках, всегда в чистом и выглаженном оранжевом комбинезоне и красной бейсболке, доброжелательный и вежливый по отношению к жильцам. Двор содержал в чистоте и порядке, и местные бабушки не могли намолиться на него.
Спал он всегда с открытыми окнами, даже зимой, а от вторжения врагов защищали толстые решётки. Ничего больше кошки в эту решётку проскользнуть не могло. Кошки заскакивали, это случалось, но, что совершенно противоестественно для дворника, Дьяков кошек любил, и многие из них даже находили у него временный кров и пищу. Поэтому сейчас, когда он приоткрыл глаза и увидел тёмный силуэт на подоконнике, он подумал, что к нему заскочила одна из его постоянных посетительниц. Но затем Дьяков понял, что это не так, силуэт был больше кошачьего и совсем другой по форме. Едва он успел об этом подумать, как животное с подоконника перемахнуло к нему на кровать и, не издав ни звука, вцепилось зубами в руки, которым он едва успел прикрыть лицо. Непонятная, мерзко пахнущая тварь навалилась сверху и трепала зубами его предплечья, как будто пытаясь вырвать кусок мяса.
