Маша провела мужчину в туалет, открыла кран с холодной водой и сказала:
— Показывайте руку.
Тот спокойно убрал платок, протянув ей правую руку. С виду ничего особо страшного не было. Это был укус, который разорвал в двух местах кожу до крови и слегка свёз её вокруг.
— Ничего страшного, сейчас промоем перекисью и перебинтуем. Бывает и хуже.
— Я вижу. Вы с ватками не мучайтесь, просто полейте на рану. Я не слишком чувствительный, а так быстрее и промоется получше, — сказал пациент.
— Может защипать.
— Пускай, всё в порядке, — улыбнулся он.
— Как скажете, — согласилась Маша.
На самом деле Маша сама в своё время предпочитала такие же радикальные методы лечения и дезинфекции ран. Лучше было один раз плеснуть на рану антисептиком, пару минут поругаться и смело бинтовать, чем долго и мучительно прикладывать смоченную в чём-нибудь ватку к каждому миллиметру кожи. Как кошке хвост рубить по частям. Поэтому она не стала долго гадать, а густо смочила перекисью двойной ватный тампон и просто выдавила его на рану мужчине. Кровь зашипела, встретившись с перекисью, мужчина поморщился, но не издал ни звука, за что Маша его мысленно похвалила. Затем она снова намочила тампон, плюхнула его на рану сверху, вроде как протёрла, выбросила тампон в пластиковое ведро под раковиной. Вытащила из упаковки стерильную марлевую подушечку, наложила на рану и аккуратно забинтовала оставшимся бинтом. Как раз хватило.
— Вот так. Но вам бы лучше показаться врачу потом. Это ведь укус?
— Да, этот псих меня укусил, — кивнул мужчина.
— А на зубах какой только дряни не бывает, тем более у него, — сказала Маша. — Видели, что он там делал? Обязательно сходите к врачу.
— Хорошо.
Они вышли в вестибюль, где у застёкленной стены стоял Сергей Сергеевич, гладя на улицу. Труп мужчины так и лежал на газоне, на противоположной стороне улицы, редкие торопящиеся прохожие старались его не замечать. Это было уже явным признаком надвигающегося бедствия, когда никому нет дела до лежащих на улице покойников.
— Сергей Сергеевич, что делается? — спросила Маша, остановившись у окна рядом с охранником.
— Никто не может понять, Мария Николаевна, — ответил тот. — Со мной связались из нашего агентства и сказали, что в городе какая-то массовая истерика или эпидемия бешенства. Сказали стрелять во всех, кто пытается кусаться.
— Пытается кусаться? — переспросила Маша. — Я не ослышалась?
— Нет, вы не ослышались, — покачал головой Сергей Сергеевич. — А вы разве не видели?
— Я видела, но не верю тому, что видела. Так не бывает.
— Бывает, милая, — сказала сзади женщина. Голос у неё был приятный, чуть хрипловатый. На вид ей было около пятидесяти, она хорошо сохранилась, но было видно, что они с мужем небогаты, скорее похожи на институтских преподавателей. — Бывает. Вы знаете, почему мы остановились? Этот человек ел лежащую женщину. Отрывал от неё зубами куски и ел.
— И зачем же вы остановились? — обратилась Маша к ней. — Это он её убил, я видела из окна. Он и вас убил бы, если бы не Сергей Сергеевич.
— Возможно, — кивнула женщина. — Но это было так… непонятно… иррационально… Я не верила своим глазам и остановилась, как я думаю, именно поэтому. Вроде как покричишь, и кошмар развеется.
С улицы раздалась короткая автоматная очередь, затем ещё одна. Женщина вскрикнула, а Сергей Сергеевич оттащил Машу от окна, пробормотав: «Осторожней, осторожней». Мужчина, который приводил в порядок пальто в туалете, подбежал к ним, обнял жену за плечи.
— Что случилось?
— Пока непонятно, — ответил охранник.
К шлагбауму на въезде во двор подкатила милицейская «десятка» с буквами ДПС на боку и взвыла сиреной. Сергей Сергеевич нажал на кнопку открытия шлагбаума, машина заехала на стоянку и остановилась у самых дверей. Маша обратила внимание, что капот милицейской машины был помят, испачкан кровью, а на лобовом стекле виднелась глубокая вмятина с сеткой трещин, как будто туда ударило что-то тяжёлое и круглое. Против обыкновения, в машине вместо двух милиционеров сидел один.
Он вышел с водительского места, подошёл к двери дома. Сергей Сергеевич отпер дверь, лязгнув замком, пропустил его внутрь. Это был немолодой человек, высокий, плотного телосложения, в фуражке, в тёплых штанах и куртке с блестящими полосами и буквами ДПС на спине. На погонах у него было по одной большой звезде. В руках — короткий автомат с деревянным цевьём и пластмассовым изогнутым магазином какого-то рыжего цвета. На поясе висела кобура с пистолетом и брезентовый подсумок, в котором виднелись ещё три рожка к автомату.
— Здравствуйте, сигнал на вас поступил, — сказал милиционер. — Говорят, что человека убили.
Майор показал на труп, лежащий на газоне на противоположной стороне улицы.
— Убили, верно, — ответил Сергей Сергеевич. — А с чего вдруг ДПС по вызовам ездит? Целый майор, да ещё и в одиночку?
— А кому ещё ездить? — пожал тот плечами. — Вытащили из кабинета и погнали, хоть я на улице служил лет пять назад в последний раз. Знаете, что в городе творится? Это ещё ладно, что меня прислали, могли и вообще никого. По всему городу такое, я сам толстую тётку только что машиной сбил и потом застрелил.
— Очень-очень толстую? В той стороне? — Маша показала в направлении, откуда подъехал милицейский «жигуль».
— Верно, очень толстую, в крови с головы до ног, — подтвердил тот. — Она мне прямо под машину пошла. Я сдуру выскочил проверить, жива ли, а она меня за руку укусила. У вас бинта нет случайно, а то я свою аптечку из машины уже всю извёл сегодня. Много раненых, и все с укусами. Что делается, не знаете?
— Я думала, вы нас просветите, — разочарованно сказала Маша. — По телевизору лишь визит президента в Брюссель показывают да экономические новости. А перевяжу я вас дома, я на восьмом этаже живу. Здесь бинт уже закончился.
— А у нас кто что говорит, — вздохнул гаишник. — Массовое бешенство в городе, люди едят друг друга, каннибализм, вампиры, чёрт знает что ещё. Ночью началось, а сейчас с каждым часом всё хуже и хуже. Начальство требует не паниковать, обещают какие-то меры, но ничего не видно. Говорят, в город ввели Софринскую бригаду Внутренних войск, но всю её бросили на охрану Рублёвки. Там действительно всё перекрыто.
— Кто же сомневался? — сказал мужчина. — У нашей власти основной инстинкт один — самооборона.
— Верно подметили, — усмехнулся майор. — У нас знаете какой приказ? Срочно изымать у людей всё оружие, какое есть, даже законно приобретённое. Как говорят, «во избежание массовых беспорядков». Мы людей защитить не можем, бегаем с вызова на вызов, но начнём изымать оружие. Уф, душновато здесь… Или я устал? С вечера на ногах, на минуту ещё не присел.
Он снял фуражку с лысеющей головы, вытер лоб рукавом.
