Затем он хватал с полок сок, какие-то соленья, красную рыбу и осетрину, брал икру в огромном количестве в рыбном отделе, вызвав полное недоумение продавщицы, грёб сухие колбасы, которые любил с детства, а в довершение купил целый круг сыра «Старый Амстердам», поразив до шока ещё и кассиршу. Но в общем-то ничего особенного не случилось, он заплатил карточкой, сам поразившись выскочившей в окошке кассового аппарата сумме, и вскоре всё купленное перебралось к нему в багажник, весьма вместительный, к счастью, а тележка была передана в руки какому-то мальчишке, крутившемуся рядом и подрабатывавшему оттаскиванием их обратно, вместе со стодолларовой купюрой, отчего беспризорник, или кто он там был, чуть речи не лишился.
Уже загружаясь в машину, Валера услышал стрельбу. Сначала несколько пистолетных хлопков, а следом — несколько коротких автоматных очередей, чётко отсекаемых, профессиональных. Стреляли недалеко, буквально в соседнем дворе. Мальчишка с тележкой шуганулся, и Валера крикнул ему:
— Пацан, ты бы не крутился тут по темноте, а? Мало ли что?
Услышал он его или нет — Валера не понял. Но сам выводы сделал, решив, что нечего здесь оставаться. Уселся за руль «Рэйнджа» и погнал домой. Снова замельтешили огни просторного Кутузовского, опять неожиданно свободной оказалась Рублёвка. Пост ДПС на выезде из города, обычно гиперактивный на этом денежном направлении, поразил своим безлюдьем, даже привычной сине-белой машины с мигалками на крыше возле него не было. Удивляло и пустоватое извилистое шоссе, по которому в другие дни в это время проехать можно было только с трудом. Поэтому весь путь до дома занял совсем немного времени. Открылись ворота участка, поднялись ворота гаража, и «Рэйндж» сдал в них задом, отгородившись их подъёмной створкой от полного проблем внешнего мира.
Таскать купленную еду из багажника до холодильников пришлось долго, но Валера справился, хоть и запыхался. Он включил сауну на разогрев, а затем закинул сразу три бутылки водки в морозильник, предвкушая праздник. По какому поводу праздник — он и сам не понял, но настроение было невероятно приподнятым, просто петь хотелось. Валера всеми фибрами своей души ощущал, как неожиданно навалившаяся на мир беда освобождает его от великого множества обязательств, обязанностей и всяких якорей. Это было трудно объяснить, даже самому себе, но на уровне ощущений всё было прозрачно как стекло — идёт Освобождение.
Он включил музыку, джазовиков из «Меццофорте», затем набил освободившийся магазин к «Викингу» патронами, пересчитав оставшиеся. Кроме тех тридцати семи патронов, что уместились в двух магазинах и патроннике, у него оставалось всего сорок два. Немного, собственно говоря. Но… как говорится, есть варианты. Однако это уже потом.
Зазвонил мобильный. Ксюша.
— Ксюшенька-Псюшенька, — поморщившись, пробормотал Валера, но ответил на звонок приторно-ласково: — Алё!
— Слушай, что там в Москве творится? — послышался, как обычно слегка гундосый, голос его жены. — Тут людям звонят, такие страсти рассказывают! Витя Пильняк даже самолёт нанял, срочно вылетает. Я хочу с ним попытаться вылететь, ты как?
— Не надо! — решительно заявил Валера. — Тут пока проблемы непонятные, дай властям с ними справиться. А потом прилетай, когда успокоится. Тем более что там ты в безопасности. Там весело хоть?
Было слышно, что на заднем фоне играет музыка, явно живая, кричат какие-то девицы, слышны взрывы хохота.
— Да нормально, весело, — сбилась на привычное Ксюша. — Так думаешь, мне здесь посидеть пока?
— Конечно! Это же Франция, Европа, не наш бардак! — заявил Валера со всей экспрессией, на какую был способен, при этом понимая каким-то шестым чувством, что избавляется от Ксюши навсегда. Именно сейчас, в этот самый момент, произнося эти самые неискренние слова. Интуиция проявляла себя во всём блеске, и оставалось надеяться, что она ещё при этом не обманывает.
— Ну хорошо! — Голос у неё был даже обрадованный. Ксюша вроде как разрешение получила не реагировать на проблемы, а продолжать веселиться, чего в глубине души и хотела наверняка. А теперь вроде и можно, ничего как бы и не случилось.
— Ладно, дорогая, я позвоню, когда тут всё наладится, — заявил он в трубку. — Хорошо?
— О’кей, давай звони! Целую! — сказала она и немедленно отключилась.
Валера выдохнул с невероятным облегчением, с широкой улыбкой размашисто и глумливо перекрестился и, швырнув телефон на стол, показал ему средний палец. Потом направился в гардеробную, на ходу скидывая и расшвыривая одежду и под конец облачившись в зелёный махровый халат, в тон тапочкам, и тоже с золотым вензелем на груди — две сплетённые буквы «В», Валерий Воропаев.
Вернувшись на кухню, отрезал себе чуть не половину батона сухой «Московской» колбасы, ловко очистил, захватывая шкурку ножом и большим пальцем, но нарезать не стал, а взялся с хрустом откусывать куски крепкими белыми зубами, как в детстве любил делать, когда такой дефицитный в те времена в глубинке продукт попадал ему в руки. Открыв морозилку, вытащил бутылку не успевшей остыть, но всё же прохладной водки, налил себе грамм сто в высокий коктейльный бокал и залпом выпил, чуть не подавившись. Колбаса под закуску такой ударной дозе пошла плохо, и он, морщась и матерясь, открыл банку солёных огурцов и выловил оттуда хрусткого крепыша, которого немедля и загрыз. Отпустило, стоявший в пищеводе ком мягко провалился в желудок, ударив оттуда по мозгам тяжёлой подушкой, стало весело. Настолько весело, что Валера начал пританцовывать в ритм джазовой импровизации, пытаясь изобразить какие-то нелепые движения с египетских фресок.
Вбежав в большой зал с бассейном, он проорал во всё горло:
— Па-ба-ба-ба! — после чего, скинув халат, сиганул с бортика в воду, в несколько мощных гребков преодолев всю двенадцатиметровую длину, подтянулся на руках, выбравшись, и побежал, шлёпая босыми ногами по плитке, в парилку. Праздновать.
Сергей Крамцов
20 марта, вторник, ночь
— Ещё раз. Ты вскидываешь ружьё, наводишь с помощью коллиматорного прицела, затем включаешь левой рукой целеуказатель, нажимая большим пальцем на вот эту пимпочку на цевье, и лишь затем прижимаешь спуск.
— Почему так сложно?
— Первое — ты учишься последовательности действий, это полезная привычка. Второе — ты включаешь целеуказатель, и я вижу, насколько точно ты поймала цель в прицел. Сейчас луч заменяет тебе выстрел. Попала лучом — попала дробью. И третье — когда ты нажимаешь на спуск, по световому пятну я вижу, правильно ли ты нажимаешь на него или нет.
— Как?
— Очень просто. Световое пятно или дёргается, если ты нажимаешь неправильно, или стоит на точке прицеливания, если ты всё делаешь правильно.
Мы с Ксенией сидели на НП, что на чердаке соседского дома. Я наблюдал за подступами к дому в окно, а заодно обучал дегтярёвскую дочку-гуманистку искусству стрельбы из ружья по ближним своим. Занимались мы этим уже около сорока минут, и не без успехов. По крайней мере, «всухую» она наводила ружьё в расставленные в полумраке у дальней стены бутылки быстро и точно. А завтра надо будет вывести их в поле и дать отстрелять по коробке патронов из мелкашек. Пусть учатся.
