Вдали виднелась станция Окружной железной дороги.
Пассажирский поезд тут ходил едва ли не два раза в сутки.
Санаторий был изестен далеко за пределами области.
Все доступные в условиях средней полосы виды лечения. Бальнеология, физиотерапия, спортивная медицина.
Господа офицеры брали в библиотеке журналы, ходили на дискотеку, в кино. Пили по номерам «абсолют». Он был тогда внове. Как и датский спирт…
Игумнов подъехал в полной темноте. Половина светильников вокруг не горела. Он припарковался подальше от ворот, у знаменитого монастыря. К санаторию прошел пешком.
В проходной не спали. Солдату с повязкой на рукаве Игумнов издалека махнул санаторной книжой.
— Закурить найдется? — спросил тот.
Игумнов зацепил из пачки несколько сигарет, молча рассыпал на стойке.
Толкнул дверь.
На аллеях не было ни души. Игумнов двинулся вдоль осевой.
Впереди сбоку виднелось центральное здание, в нем размещались клуб, столовые, библиотека…
* * *
Первый корпус санатория располагался неподалеку. Мрачный прямоугольник, ушедший по первый этаж в сугробы. В нескольких окнах на третьем — генеральском- этаже горел яркий свет. Тут попрежнему ложились спать уже под утро…
За сотню метров до корпуса неожиданно сотовый Игумнова подал признаки жизни. На мобильный позвонила Ксения.
— Привет, Игумнов! Как настроение?
Отличное… — Игумнов сошел с аллеи, остановился у большого закрытого подъезда то ли столовой, то ли клуба. — Ты где? На Островитянова?
— Да. Тут у них дискотека. Народ живет, веселится… Это ты, как монах…
Ксении беззастенчиво кокетничала. Игра была знакома каждому резиденту, работающему с женщинойагентом. Раскрепощенность, ни к чему не обязывающий обоих флирт, взаимная влюбленность приносили результаты. Наставление же по работе с агентурой, напротив, требовало полной официальности отношений.
— Как там наши друзья? — Его интересовали нигерийцы, приезжавшие в Домодедово на разборку.
— Вернулись какието озабоченные. И снова уехали… А меня и еще одну девчонку оставили…
Послышался шум сливного бачка. Ксения звонила из студенческого туалета в общежитии. Ее никто не слышал. Она находилась в самом пекле. Нигерийские наркодельцы постоянно проверялись. Им помогали в этом кадровые разведчики Ткачука, слежку за всеми подозрительными вели профессионалы.
В последнее время Игумнову все труднее становилось находить укромное место для встречи. Явочная квартира была неблизко, а надолго уезжать с вокзала…
— В чем у них дело?
— Я спросила: «Куда вы? Девочки вас ждут?!» «Нет, деловая встреча…»
Мне показалось у них неприятности и они поехали к комуто советоваться.
Да! Вот еще! Мосул исчез! С ними его не было!..
— Дождись их. Если Мосул не приедет, постарайся узнать, где он…
— Насчет этого мог и не напоминать… Обижаешь, начальник!
Ксения была авантюрного склада. Еще девчонкой в школе в сочинении.
«Делать жизнь с кого»? написала, что хотела бы стать валютной проституткой. Сочинение прорабатывали на всех педагогических советах, совещаниях. Несколько строк ей посвятил знаменитый главред газеты «Первое сентября».
По мере взросления Ксения все больше склонялась к идеям свободного предпринимательства. Теперь она меньше стремилась в путаны, учила английский и, как могла, искала связи в мире бизнеса.
В интервью, которое Ксения разослала главам нескольких частных фирм она без ложной скромности указала:
«Сильная личность, коммуникабельна, умею работать с людьми, активна и полна энергии, готова начать новые проекты…»
В качестве причины ухода с прежней работы Ксения назвала «отсутствие перспективы роста».
Приписка в конце интервью гласила:
«Уровень оплаты: не заинтересована в предложениях с оплатой ниже 500$ в месяц…»
Сейчас, в ожидании ответа на свои предложения, Ксения была абсолютно свободна.
— Мне кажется, с Мосулом что-то произошло. Думаю: будут новости.
Готовь премию, Игумнов… — У нее было легкое настроение.
— Приня-то. Звони. Если не сможешь связаться со мной, поставь в известность дежурного. Или Цуканова. Оба в курсе.
— Поняла. Кстати, Игумнов! Не забыл, какое сегодня число?
— Ты насчет Витеньки?
— Сегодня его поминают. Они сейчас там, в проходной. На фабрике. Мне звонила его мать…
— Мне тоже.
— И как?
— До рассвета я вряд ли выберусь.
— Не стыдно, Игумнов! — Она снова громыхнула сливным бачком. — Если уж ты, мент, не помянешь, то кто?! Витька и живой был один, а теперь и мертвый один! Ты и ко мне тоже бы не пришел?!
В том, что она говорила, был обидный, но справедливый резон.
— Постараюсь. Посмотрим, как будет…
— Я тоже приеду.
От корпуса уже шел кто-то из часовых. Игумнов заставил себя собраться его приезд к Ткачуку был, безусловно, поступком опрометчивым, времени на раздумья уже не оставалось.
Он свернул к корпусу. Вход внизу охранял наряд охранников «Освальда» в новеньких камуфляжах. В караульной тоже не спали. Играли в домино.
— Вам кого? — Старший — без знаков различия на куртке — поднялся над столом с костяшками. Он был одного роста с Игумновым, тоже длиннорукий, поджарый.
«Все они из спецслужб…»
— Мне нужен полковник Хохлов…
— Как доложить?
Игумнов достал милицейское удостоверение.
Старший взглянул пристально, поднялся к телефону.
— Тут к вам… — Он отвернулся, чтобы Игумнов не слышал. Потом, ни слова не говоря, сунул трубку Игумнову.
— Слушаю… — голос на другом конце провода был официален.
— Начальник отделения уголовного розыска капитан… — Игумнов назвал себя. — Я по поводу вашего человека, который исчез…
В трубке наступила пауза.
— Подождите минутку…
Пауза продолжилась. Наверху совещались.
— Передайте трубку дежурному…
Трубка переместилась.
— Слушаю, товарищ полковник… Есть. Понял… — Дежурный водворил трубку на место. Его отношение к прибывшему и тон мгновенно изменились. Теперь они были одновременно и официальными, и уважительными. — Извините, товарищ капитан, вы на территории воинской части. Необходимо сдать оружие…
Это было явное нарушение правил: менты сдавали оружие только в следственных изоля-торах и на зонах.
