Подполковник полон был желчи, однако, сдержался:
— Звонят будто не в милицию, а в бордель! Спрашивали какого-то Качана…
— Это старший опер…
— Какая разница?! Предупреди его! И крепко! А то я ему прочищу мозги! Насмотрелись сериалов…
— Конечно! — Майор поддакнул. — Пусть фильтруют базар!..
Звонок был необычный — ни по времени, ни по месту, где Качана искали, — «в дежурке…». Майор сразу это заметил.
— Ему перезвонят?
— Нет.
— А по какому аппарату звонили?
— По этому вот, справа…
«Через коммутатор МПС…»
— С линии?
— Он что-то спросил про Домодедово… Где он сейчас, Качан? Подполковник был не против лично снять стружку с виновного. — На вокзале?
Дежурный цыкнул зубом.
Отъехал. В Домодедово вагон пришел без пломбы… Они и кинулись все. Игумнов, Цуканов… Ну и Качан…
8
— Звони! — Цуканов перекрестился, показал Африканцу на дверь.
За дверью могло ждать всякое. За тридцать лет в ментовке насмотришься и наслушаешься. Об этом чего говорить?!
Уши Бат Сантес обреченно взглянул на своего мучителя, но руку к звонку поднял.
Легкое треньканье прозвучал где-то далеко.
Квартиры тут были огромные, большинство имели комнаты для прислуги, черный ход. Потом их превратили в коммунальные. Жило по семь десять семей в каждой. Недавно их выкупили, отмыли, произвели евроремонт…
— Еще звони!
Звонки звучали словно в пустом вымершем мире.
Все происходило, как они и полагали.
В квартире у Коржакова все было тихо. Зато по другую сторону площадки, за запертой дверью, за спинами Цуканова и нигерийца, громко запрыгал, залаял большой злобный пес. Потом там защелкали запоры.
Крупный мужчина в спортивном костюме появился на площадке:
— Вы к Евгению Ивановичу? — Несмотря на бессонную ночь он выглядел бодро. — А его нет…
Уши Бат Сантес повернул голову.
Сосед в первое мгновение растерялся, когда от дверей напротив на него глянуло черное, как смоль, лицо натурального нигерийца. Самое черное среди африканцев…
— Может могу помочь?
В отличии от Уши Бат Сантеса Цуканов не оглянулся, напротив, сделал попытку заглянуть в дверной глазок. На секундудругую лицо его закрыло обзор изнутри.
Игунов в лифте точно уловил момент.
— Пошли…
Все трое устремились из лифта вперед — на голос соседа…
Качан вылетел первым он занимался восточными единоборствами. Именно это было решающим в выборе очередности. Начальнику розыска не нужна была Большая Драка на лестничной площадке. Качан надеялся снести противника в секунды, пока Цуканов прикрывает дверной глазок. По тем же причинам вторым Игумнов пропустил Карпеца. У того вечно чесались руки.
Зачистку он оставил себе.
Громкий собачий лай заглушил шум борьбы на лестничной площадке. Пес, кстати, не выскочил и даже не проявил большей агрессивности.
Качан буквально снес мужика с подсечкой и крутым разворотом на себя. В конце ночи ему, наконец, представилась хоть какая-то возможность приблизить возвращение пистолета… Карпец, тот вообще не пропускал ни одной силовой разборки… Вместе с Игумновым все трое ворвались в квартиру, увлекая с собой тяжелое тело…
Сосед повторял машинально:
— В чем дело?! — Однако негромко, почти неслышно.
— Милиция!
— Милиция так не врывается…
Где-то совсем рядом надрывнотяжело продолжала лаять собака — крупный злобный пес — ротвейллер или московская сторожевая, но на дверь не бросалась и в коридор не выскочила.
«Наверное, привязана…»
Игумнов захлопнул за ними дверь. В прихожей было темно.
Внезапно оказалось, схватка еще не закончена. К соседу пришло подкрепление.
У Игумнова на шее сошлись две чьито крепкие руки. Он почувствовал врезавшуюся у подбородка кромку металлической пластины…
Ни Качан, ни Карпец не носили браслеток. Железки с именами и группой крови на запястьях ушли в прошлое…
«Видно, кто-то из братков…»
В темноте нельзя было ничего разобрать:
«Бой в Крыму, все в дыму…»
Игумнов ударил коленом туда, где должен был находиться пах нападавшего.
Раздался короткий всхрап. Кто-то метнулся в сторону…
Откудато сверху на головы полетели коробки с одеждой. Передняя оказалась заставленной вещами…
— Выключатель! Мать…
Раздался щелчок, но свет не врубился — в патроне под потолком лампочка была вывернута. Цепляясь за чьито вытянутые руки, колени, острые углы мебели, Игумнов прорвался дальше — коридор здесь круто уходил в сторону. Впереди была дверь. Кто-то бросился навстречу, Игумнов с силой отшвырнул его. Нападавший всем телом влетел в буфет. Тонко прозвенело стекло. Что-то покатилось под ноги. Послышался звон разбитой посуды…
На помощь Игумнову никто не подоспел. Его подчиненные все еще возились в прихожей с хозяином. Тот успел оправиться от неожиданности и теперь мотал их, как щенят, используя разницу в весе и уровень спортивного мастерства, Игумнов метнулся дальше вдоль стены, нащупывая выключатель.
Кто-то сзади схватил его за куртку, Игумнов двинул локтем.
Понял:
«Попал!..»
Раздался сдавленный стон…
Впереди хлопнула дверь.
«Черный ход…»
За очередным поворотом стены Игумнову под руку попал выключатель.
Вспыхнул свет.
Он находился в маленькой боковухе — «комнате для горничной». Дальше была кухня с выходом на черную лестницу. Игумнов с хода врезал по ней ногой, дверь не поддалась. Выбежавшие закрыли ее на замок…
«У них все было подготовлено…»- Игумнов повернул назал.
В глубине квартиры попрежнему злобно лаяла собака.
Из передней показался Качан, он вел мужика в спортивном костюме, которого им с Карпецом удалось все-таки сломать. Игумнов с хода двинулся на него:
— Где африканец?!
Сосед молча взглянул на него — на обоих висках спортсмена краснели ссадины — результат столкновения со стенами коридора, которых он коснулся одновременно. В углу.
— Я говорю про Мосула Авье!
Мужик кивнул на черный ход.
— А Коржаков?..
Он разлепил набухшие губы.
— Коржаков с ним…
