Бальный зал к Ночи Фортуны всегда убирали розами. Но их срежут только перед закатом, когда аромат цветов наберет силу. Сейчас в зале настраивали инструменты – репетировал оркестр. Среди Гильяно было немало талантливых музыкантов. Всех детей учили играть на музыкальных инструментах. А у некоторых взрослых были поставленные оперные голоса.
Ада не занималась подготовкой к празднику: во-первых, она не принадлежала Дому, а во-вторых, кое-кого искала. Яна она видела за завтраком на террасе. Он прошел мимо, не поздоровался. Бледный, невыспавшийся. Его глаза едва мерцали и походили на темно-синие льдины. Он будто смотрел внутрь себя и ничего не замечал вокруг. Дон Гильяно хмурился, даже Антонио не удавалось его развеселить. Ада хотела подойти к Яну сразу после завтрака. Но ее отвлекли, заговорили, и она упустила момент.
– Где мне найти Яна? – спросила она у Анжелин.
Та пожала плечами:
– Он или в Саду, или с детьми.
В Саду розы, как часовые, цвели, отмечая еще одну Ночь Фортуны Дома Гильяно. Ветерок шепотом гулял по рядам. Розы примиряли людей с жизнью. Самые красивые и наверняка самые счастливые. Если они и чувствуют что-то, то только свою красоту и свой аромат. Если они и видят что-то, то лишь обращенные на них восхищенные взгляды. Если они и знают что-то, то только то, что они прекрасны. Для роз всегда неожиданность, когда их срывают или ломают. «Как? Кто посмел? Ведь я – совершенство», – недоумевает роза. Но цветам в Саду Гильяно повезло больше других. Их не срезают на букеты, не топчут ради баловства. Их жизнь полна. Если их касаются, то нежно. Если вдыхают их аромат, то осторожно. За ними ухаживают, перед ними склоняются. Их любят. «Да, их любят», – подумала Ада. Но многие из них, самые красивые, не доживут сегодня до заката.
Яна не было в Саду. И Ада отправилась туда, куда еще ни разу не ходила, – в классы. Если пройти Мужскую гостиную насквозь, не заходить в столовую, а повернуть и следовать по длинному коридору в крыло первого этажа, как раз туда попадешь. Ада заглянула в первую же открытую дверь.
Высокие парты со скошенными столешницами, за которыми ученики не сидят, а стоят перед учителем. Дети Дома Гильяно всегда стояли перед Учителями, потому что их учили лучшие наставники из рода Гильяно. По домашней традиции обучение велось именно так, считалось, что стоя дети лучше запоминают и при этом учатся почтительности и смирению, ведь в жизни им придется (и не раз!) смиренно стоять перед доном Гильяно.
Ада оглянулась: не подсматривает ли кто? Шмыгнула в класс, прикрыла дверь. В глаза бросилась фреска на дальней стене: два дерева, на одно из них указывает ангел, который прижимает к сердцу три розы: черную, белую и алую. Ей хотелось погрузиться в атмосферу, разобраться в своих чувствах. Казалось, она откуда-то знает это место.
У черной ученической доски Ада взяла шелковый на ощупь кусок мела. Что там Антонио рисовал? Квадрат, четыре линии из одной точки. И круг вокруг. Ада отступила, полюбовалась на свое творчество. Надо быть осторожнее с шутками. В самом деле, глупо думать, что это может что-то значить. А она стояла возле него, как дурочка. Как он говорил? Четыре буквы «А»? У каждой вершины квадрата она, постукивая мелом, начертила по букве «А». И подумала совсем некстати: «А ведь в букве этой заключен треугольник. И что? И что?» – возмущалась она шепотом. Хочешь сбрендить от выдуманной геометрии Аменти? Он ведь нарочно нагородил ереси, чтобы ты раскисла, посчитала его первым мудрецом на подворье. У него язык без костей, он мелет все, что в голову придет. Алхимия – он говорил? И что могут значить буквы «А» в алхимии? Ну, кроме обозначения самого этого слова, конечно… Немного подумав, она записала в столбик: aurum – золото, argentum – серебро. Их стремились добыть алхимики в своих опытах. Что там у них еще было? Ртуть? Argentum vivum. Сера? Sulphur. Правда, есть Sulphur aethereum – небесный огонь. Чушь. Несусветная чушь. Закрылась в классе и упражняется в латыни!
В центральной точке квадрата поставила русскую букву «Я» – Ян. Зачем-то рядом приписала на латинском ROSA и обвела первую букву. Если она отразится в зеркале, то получится «Я». И тут же машинально рука записала: in rosa – увенчанный розами, multā in rosā – на ложе из роз, quum regnat rosa – когда царят розы, in rosā jacere – жить среди вечных наслаждений, sub rosa dictum – сказано под розой (то, что надлежит хранить в тайне). Ада подняла голову – на потолке цвела алая роза в обрамлении венка из трав и полевых цветов.
Одним махом ладонью стерла написанное. Потерла рука об руку, отряхивая их от мела. И поскорее выскочила из класса.
Откуда-то доносились детские голоса, Ада пошла на звук вдоль закрытых дверей. Галдеж усилился, Ада одним глазком заглянула в приоткрытую щель. Парты сдвинуты, дети на полу нанизывают бутоны роз на нитки. Две полные корзины цветов стоят перед ними. Значит, какие-то красавицы уже поплатились своими головами за Ночь Фортуны. А вот и Ян: без пиджака, галстук закинут за спину. Настоящий мальчишка. Что-то мастерит из деревянных перекладин. Рядом девочки в белых платьях – рисуют, лежа на животах.
– Мой ангел лучше!
– Нет мой! Мой улыбается.
– А Шива – злой бог? – спрашивает одна, с задумчиво перекрещенными в воздухе ножками в белых носочках и розовых туфельках.
– Это как посмотреть, – отвечает Ян. – У него много имен. В том числе его называют Шива Разрушитель. Но он не только вечно разрушает Вселенную в своем божественном танце, но и вечно творит ее. А с санскрита его имя переводится как «милостивый», «податель счастья». Разве может такой бог быть злым? Он может быть яростным. Но ярость не злость.
– Посмотри, у меня похоже получилось? – подвинула к нему свой рисунок девочка. – Не помню, сколько ему рук рисовать, и нарисовала побольше. Ведь ему лишняя пара не помешает?
Ян рассмотрел рисунок, кивнул:
– Очень здорово. А еще одна пара рук никому не помешает: ни богу, ни человеку. А вы знаете, как Шива познакомился со своей женой? Мне очень нравится эта легенда. Сначала его жену звали Сати, но ее отец невзлюбил Шиву. Не нравился ему зять, что уж тут поделаешь?! И он не пригласил Шиву на очень важное жертвоприношение. Тогда Сати разгневалась на отца, отреклась от него и испепелила себя огнем. А позже родилась в другой семье под именем Парвати. И уже в новой жизни вновь завоевала любовь Шивы. У них было два сына: бог войны Сканда и бог мудрости Ганеша. Некоторые очевидцы утверждают, что у них была еще и дочь Манаси.
– Ты нам сказки рассказываешь, прямо как дон Гильяно, – восхитилась девочка и тут же прихлопнула рот ладошкой.
– У Шивы пять ролей, прямо как у Дома Гильяно, – вдруг заявил мальчик постарше, который трудился над гирляндой из роз. – Создание, поддержка, растворение, сокрытие и дарование благодати.
«Ого, да у них тут секта!» – подумала Ада и неосторожно скрипнула дверью.
Ян, который сидел спиной к двери, обернулся. И все дети, как по команде, уставились на Аду. Не просто невинное любопытство на детских мордочках, а изумление, даже непонимание. Видимо, взрослые в классы так просто не заходили. Ян поднялся с пола, нашел свой пиджак, отряхнул и, надевая его на ходу, повел Аду в соседнюю комнату. Здесь на стене была иная фреска: человек с множеством мужских и женских лиц – все с разными выражениями. И книгу держал в правой руке.
