Походит-походит. Дуайт одевался, затягивал шнурки армейских высоких ботинок. И думал. О неизбежности, плавно перешедшей из далекой в такую, что нос хрустнет, ведь сделай шаг, и упрешься прямо в нее. Оружие?
– Я о тебе позаботилась, милашка Дуайт, – проворковала Мойра, точащая мачете, и показала за дверь. – Там лежит твой ненаглядный огромный ствол, так подходящий мужчинам, беспокоящимся о размере и комплексующим по этому поводу.
Дуайт сплюнул, выглянул за дверь, открывшуюся с шипением. И подобрал «упокойник», вместе с лежащими рядом подсумками на ремне.
– А «кольт»?
Мойра пожала плечами. Худющая, мокрая от постоянно выступающего пота, с лихорадочно блестевшими глазами и разорванным с одной стороны ртом… выглядела она безумно. Соответствуя безумию вокруг.
– У меня несколько вопросов.
– Да?
Дуайт отступил назад и поднял «упокойник».
– Ты очень быстрая. И уставшая. Я успею подбить тебя. С винтовкой все в порядке, магазин полный, патрон уже готов. Не дергайся.
Мойра только пожала плечами и захрустела яблоком, невесть откуда появившимся в руке. Кивнула головой, явно призывая спрашивать. По подбородку тек сок, а по операционной тек запах яблока. Безумно прекрасный запах обычного яблока.
– Как ты меня нашла? Откуда взяла винтовку? Где остальные? И что нам делать дальше?
Мойра откусила чересчур большой кусок, поморщилась, глотая, и подняла указательный палец. Типа, обожди, сейчас все скажу. Как она оказалась рядом, Дуайт не увидел. Лишь смазанное движение, рывок, подсечка и уже знакомое покалывание от кончика мачете под подбородком.
Мойра вздохнула, недовольно нахмурившись.
– Вы, мужчины, такие глупцы. И не доверяете женщинам. А это плохо. Я нашла тебя по следу. Я Гончая, идиот. Прошла весь твой путь, вляпавшись в какую-то мерзкую дрянь перед тем местом, где ты что-то спалил. Хорошо вляпалась, так, что еле вырвалась. Оставила, правда, там кое-что. Но без этого кое-чего мне теперь не светит обратиться и порвать тебя на десять тысяч маленьких крошек Дуайтов, потому что жрать людей просто так меня уже не тянет. Потом нашла по дороге комнатку с кучей оружия, включая твое чудовище. Добралась сюда, в основном по вентиляции. И уже почти здесь угрохала твою подружку, здорового дохлого придурка и кибера. Что делать нам с тобой? Идти дальше, к остальным. Они чуть выше, думаю, доберемся. Вот и все.
Очень просто и доступно. Никаких хитрых ходов и заговоров, Дуайт. Я просто очень привязана к Марку, и мне жуть как его не хватает. А теперь, если ты все понял, то моргни, потому как если кивнешь, то сам себе распорешь сонную артерию, а у меня не хватает медицинского образования и опыта, чтобы ее тут же заштопать и поднять тебя на ноги. Доктор помер, а ты мне нужен боеспособный. Моргаешь? Умница, Дуайт. А теперь пошли спасем твою любовь и моего командора. И Хавьера. Толстяк не такой милый, как ты, но мне нравится. Он ни разу не пытался дать мне по заднице, когда я разносила пиво и виски.
Дуайт встал. Отряхнулся и извинился перед девчонкой, спасшей ему жизнь. Ни черта-то он о ней не знал.
– А почему нет никакой тревоги?
Мойра пожала плечами.
– Потому что я всех убила. И заблокировала вход сюда. Но не переживай, нам с тобой вдосталь хватит врагов впереди.
Длинная кишка коридора уходила в пустоту. Они шли по ней, не скрываясь, ведь скрыться оказалось не за чем. Темнота расступалась, загораясь панелями, отзывающимися на звук. Они никого не встретили, пока не добрались до перегородки, глухой и непроницаемой.
Стены позади дрогнули, разворачиваясь и смыкаясь. Грозить «упокойником» и охотничьим топориком двум автоматическим турелям, опустившимся из ниш в потолке, не казалось глупым. Таким и было.
Мойра выругалась, опуская оружие на пол и медленно поднимая руки. Дуайт сплюнул, аккуратно приставив винтовку к стене. Вышло все совершенно по-дурацки. Совсем.
По бокам открылись проемы, выпуская тех самых, в непроницаемых пластиковых масках. Козлоногий явно оставил себе самое лучшее оружие. Судя по лицу Мойры, сразу с тремя киберсолдатами она бы не справилась. Вот и осталось только дать завести руки за спину и ждать неизбежного. Разве только Мойра опять оказалась шулером, настоящим мастером покера, и никак иначе.
Где она спрятала любимую «дубину» Дуайта, стыдно было даже представить. Еще больше пришлось краснеть из-за мысли о возможностях этой девчонки, ведь помощь Дуайта так и не потребовалась. Она опять сделала все сама. Чертов козырь командора, выстреливший во всю мощь, когда стало почти поздно.
Железное дерево палицы плевать хотело на законы физики и композитные материалы прошлого. Либо солдаты с лицами-масками оказались недоделанными. Двое, как минимум. Пластик брызнул крохами, как разлетается обожженная солнцем бычья кость под ударами мясницкого тесака. Третий решил выстрелить, вскинув пулемет. И упал, брызнув искрами из затылка.
Мойра остановилась, прижав поднятое мачете к шее невысокой женщины. Почему женщины? Слишком плавные линии под мешковатым комбинезоном, пусть и не топорщившимся на груди. Слишком маленькие ладошки, почти детские, для вполне взрослой фигуры. А вот голова… Оказалась закрытой плотной маской, достающей краями до плеч. Лицо, забранное плотной сеткой, не проглядывалось.
– Не нужно… – Голос оказался почти детским. – Я хочу помочь.
Мойра коротко выдохнула, прижала мачете плотнее.
– С чего?
Женщина медленно подняла руки, завела за затылок, расшнуровывая маску. Мойра не отпускала мачете. Дуайт отступил к стене, взяв на прицел оставленный позади вход.
– Я заблокировала двери комплекса.
Мойра недоверчиво покосилась через плечо.
– Это правда. Сейчас поймете.
Она сняла маску. Не бросила, оставила ее в руках, явно собираясь нацепить снова. Дуайт шумно выдохнул.
Дары Козлоногого порой прекрасны. Порой отвратительны. Иногда даже ужасны. А здесь… здесь оказалось все и сразу. Да так, что ей даже хотелось верить. Такого не простит ни одна относительно нормальная психически женщина.
Может лицо казаться идеальным, если перед тобой не твоя любимая женщина? Может. Если идеален размер и разрез голубого с серыми переливами глаза. Если подбородок стремится к ровному и чуть сглаженному треугольнику. Если верхняя и нижняя губы равны и одинаково припухшие. Если нос тонкий и прямой, а скула практически вырублена резцом скульптора. А лоб высокий и открытый. Лицо может казаться идеальным. Даже если от него есть всего половина, обрываемая во второй части несимметрично и грубо.
Блестяще-перламутровая белая кожа обрывалась вскипевшим пластиком. Неровной линией пересекающихся шрамов, вздувшихся морскими узлами и так и не опавших. Кое-где вместо месива разного цвета, включая куски явно черного лица, наружу выпирала кость, разрывающая изъеденную плоть. Красное мясо, пульсирующее голыми сосудами, покрывала поблескивающая слизь, заполняющая прорехи. Глаза не было. Вместо него, чуть заметно подсвеченное зеленым, на Дуайта смотрело искусственное око. Оно издало чуть слышное жужжание, когда женщина перевела взгляд на Мойру.
