А в следующее мгновение эта улыбка буквально слетела с ее уст. Глаза сузились в две щелки. Взгляд же прикипел к развеселой паре, ввалившейся в ту самую дверь, за которой пропал Виктор. В смеющейся даме Алина сразу же признала Кондратьеву, а в статном мужчине рядом с ней – Азарова.
Господи, да что ты будешь делать, опять Катя! Медом она помазана, что ли? Сначала Клим, теперь вот и этот вокруг нее вьется. Впрочем… Это даже к лучшему. Дробышева вышла из-за фонтана и встала во весь свой невысокий росточек, заведя руки за спину. Вот уж чего она не собиралась делать, так это прятаться.
Катя, едва ее заметив, прекратила заливаться смехом. Встретившись взглядом, резким движением раскрыла вошедший в моду китайский веер. Поздоровалась, изобразив головой легкий поклон, обернулась и вышла за дверь. Григорий же не стал ретироваться, а направился к Алине. И… Ну надо же! Он выглядит смущенным. Вот уж чего она от него никак не ожидала.
– Здравствуйте, Алина Владимировна.
Не ответив, девушка продолжала сверлить его гневным взглядом, сжав губы в тонкую линию. Желать здоровья этому паразиту она не собиралась. Ну разве что до того момента, пока он не окажется у барьера. Она ничего не забыла и не простила.
– Я сильно виноват перед вами и вновь прошу меня простить, – все так же покрытый краской смущения, словно подслушав ее мысли, разведя руками, произнес Азаров.
– Не старайтесь, – разлепив губы, выдавила из себя она.
– И все же…
– Вы подлец, и я требую удовлетворения.
– Хм. Наверное, все три года представляли себе, как бросите мне это в лицо, – внимательно посмотрев, проговорил Азаров.
Потом расправил плечи, как человек, у которого затекла спина, и тут же переменился, словно в нем щелкнул переключатель.
– Не получится, – с ироничной улыбкой возразил он. – Касаемо моего недостойного поведения – вы поставили в этом деле точку еще на том балу, унизив меня в глазах мужского собрания. Конечно, вы еще могли выставить вместо себя защитника или сами встать к барьеру, ведь на тот момент вы еще не были юнкером. Но ничего подобного не случилось. Так что дуэльный комитет признает ваши претензии неправомочными. Я от раза к разу прошу у вас прощения лишь по той причине, что хочу его получить или заслужить. Только и всего. Удивлены? Ну так, если лелеете такую мечту, хотя бы с Дуэльным кодексом ознакомились.
Вот же гад! Все так же красив. Статен. Мужественен. А как быстро совладал с собой. Хм. Уже капитан. Всего-то за три года. Впрочем, Испания плюс Монголия – вот и скакнул в звании. Уж в чем в чем, а в воинской доблести и умении ему не откажешь. Вот только непонятно, отчего у него в петлицах опять эмблема бронеходчика.
– Думаете, вывернулись? – продолжая буравить его злым взглядом, усмехнулась она и тут же возразила: – Ничуть не бывало. Капитан Азаров, я как друг Кондратьева Клима Сергеевича считаю своим долгом вступиться за его честь и вызываю вас за попытку наставить ему рога. А может, и не попытку вовсе, а, Азаров?
– Стоп. Кондратьев… Клим… В последний раз мы виделись в Монголии. Но-о… – растерянно заговорил Григорий, явно не ожидавший подобного оборота.
– Катя – его жена. Мы знакомы достаточно давно, чтобы я могла ошибиться.
– Ч-чё-орт! Ну, во-первых, спасибо за то, что оказались вовремя там, где нужно, – тут же взяв себя в руки, заговорил Григорий. – Во-вторых, вы не станете афишировать эту историю. Даю слово, я понятия не имел, кто она. У меня не так много друзей, чтобы я мог ими разбрасываться. Я немедленно отвезу ее домой, и уж сегодня она точно не добавит Климу рогов. Но-о… Понятно, словом. В-третьих, я готов принять ваш вызов. Причину придумайте какую угодно, я соглашусь с любой мотивировкой, только бы не было ущерба чести кого-либо другого.
– Я не буду ничего придумывать. Вы меня оскорбили.
– И я подтвержу это перед дуэльным комитетом, – искренне пообещал Азаров.
– Оскорбили сегодня. Сейчас.
– Как скажете. Злобная тварь. – Несмотря на серьезность момента, произнеся это, Азаров не удержался от озорной улыбки.
– Что-о?! – Глаза Алины вновь сжались в две щелки пулеметных амбразур.
– Не знаю, как вы, Алина Владимировна, а я не собираюсь врать перед дуэльным комитетом. Теперь я могу честно заявить, что действительно оскорбил вас.
Х-хлесь!
Пощечина вышла громкой. А вот эффект… Капитан лишь горько хмыкнул и потер щеку, на задубевшей коже которой не осталось и следа.
– Того, что вы мне отвесили пощечину, я говорить не стану. А то еще посчитают, что конфликт исчерпан. Надеюсь, мы договорились?
– Два условия. Первое: вы не станете извиняться ни при каких обстоятельствах. И второе: вы немедленно увезете Екатерину Павловну домой.
– Разумеется. Честь имею. – Короткий кивок, разворот кругом, и с гордо поднятой головой офицер направился к выходу.
Ну вот откуда они взялись на ее голову! Такой вечер испохабили. Гад! У этого Азарова просто талант портить все именно в тот момент, когда ей особенно хорошо. Сволочь! Как же она его ненавидит!
Глава 2
Чехословацкий котел
– «Социализм – древняя арийская, германская традиция. Наши предки использовали некоторые земли сообща. Они развивали идею об общем благе. Марксизм не имеет права маскироваться под социализм. В отличие от марксизма, социализм не отрицает частную собственность и человеческую индивидуальность. В отличие от марксизма, социализм патриотичен!» Вот что говорит фюрер. И вот с чем я согласен целиком и полностью, – вскинув подбородок, заявил молодой человек в белом халате.
Возраст безошибочно выдавал в нем студента, а халат указывал на медицинский факультет. Впрочем, могло ли быть иначе, коль скоро Клим находился именно в его здании? Немецкий Карлов университет в Праге. Вот такие коллизии. Университет один, но двуязычный. И преподавание идет на двух языках, чешском и немецком.
А паренек-то – явно выходец из так называемой Судетской области, где преобладает немецкое население. Там идеи национал-социализма цветут махровым цветом. И лозунги Гитлера относительно единства народа и общей цели нашли горячую поддержку. Ее жители готовы уйти на историческую родину. Но только с землей, в которую успели врасти за сотни лет. С чем, разумеется, не могли согласиться чехословаки.
Хм. Насчет последнего. Такой национальности нет. Нынешнее правительство всячески старается внедрить в головы людей данное понятие, объединив два народа. Да вот получается у них не ахти. К тому же все чаще звучат пропагандистские лозунги, направленные на разделение двух народов. Все громче раздаются голоса, призывающие к национальному самосознанию. Причем нередко самого радикального толка.
– Да, но при этом Гитлер говорит об исключительности немцев и неполноценности остальных народов, – не соглашаясь с цитатой лидера Германии, возразил другой молодой человек.
