– Не-а. Я и так знаю, что попал, – все так же дурашливо ответил он.
Алина смерила его взглядом и решительно направилась к дереву. Правда, не дойдя до него полпути, вернулась обратно.
– Попали. В самый край среза, но попали, – поморщилась она.
– Погрешность на разброс пули, – удовлетворенно кивнул он и пояснил: – У этих пистолей он укладывается в круг диаметром порядка тридцати сантиметров. Но не менее половины ложатся значительно кучнее.
– То есть тот убитый на вашей знаковой дуэли погиб не случайно?
– Он, как и я, прекрасно знал о том, что дуэльный пистолет – достаточно точное и смертоносное оружие. Нужно просто уметь им пользоваться. Этот гусар, переполняемый гонором и спесью, замыслил самое обыкновенное убийство.
– Хотите сказать, что могли отправить на тот свет и тех двоих его помощников?
– Разумеется. С ними риска было даже меньше. Потому как право первого выстрела вовсе не способствовало их быстрому успокоению. А когда человек волнуется, его рука не так тверда, как хотелось бы. Впрочем, вы это и сами знаете.
– И отчего же тогда они остались живы?
– Ганин замыслил убийство. Они же учудили проказу. Жестокую, оскорбительную, но проказу. А мне было достаточно просто трех поединков кряду, чтобы меня вышибли из училища.
– Я так и подумала. Но ведь первый вполне мог вас убить.
– Мог, – пожав плечами, согласился Григорий. – Но, признаться, тогда мне было плевать. Хотите – верьте, хотите – нет, но, обидев ту, которая занимала мои мысли в течение двух лет, я не видел себе прощения.
– Громко сказано, Григорий Федорович, – отвернувшись, чтобы он не заметил румянец на ее щеках, произнесла Алина.
Вообще-то, напрасный труд. Потому как Азаров прекрасно рассмотрел ее покрасневшие кончики ушей. Что тут же породило его удовлетворенную улыбку. Возможно, он еще не прощен. Скорее всего именно так. Но уже на пути к этому.
Правда, пока ему светит только дружба. На большее рассчитывать попросту глупо. И в этом целая проблема. Это от ненависти до любви один шаг. От дружбы – куда как больше. Впрочем, сдаваться он все одно не собирался. У него есть как минимум пять лет. Особа эта упрямая, а потому пока не отслужит свой срок в гвардии, не успокоится.
Н-да. Ощущая себя прожженным интриганом, Григорий не заметил за собой ни учащенного дыхания, ни раскрасневшегося лица, ни легкой дрожи в пальцах. Так что кто из них взволнован больше, нужно еще разобраться.
– А я гляжу, вы всегда и во всем стараетесь получить двойную выгоду, – все так же не оборачиваясь, тихо продолжила Алина. – Наказать себя за недостойное поведение и одновременно разыграть комбинацию с отправкой в Испанию. Удовлетворить мое стремление драться с вами на поединке и в то же время использовать это для примирения.
– Все не так… Кхм-кхм, – едва не дав петуха и только теперь осознав, насколько он смущен, возразил Григорий.
При этом девушка резко обернулась и, приметив растерянный вид спутника, озарилась улыбкой. Его состояние ей польстило. Да и приятно сознавать, что не ты одна испытываешь неловкость момента. А еще… Нет, это не может быть нежностью, разлившейся у нее в груди. Бог весть, что это, но точно не нежность.
Скорее всего это откат после напряженного утра. Она наконец осознала, что все миновало и страшное так и не случилось. Точно. Все именно так. Привычка все и всегда расставлять по своим местам сработала и сейчас. Ну и, как обычно, это принесло ей успокоение.
– С вами не так просто, Алина Владимировна. Вот как вижу вас, так и начинаю делать глупости, – все же закончил Азаров.
– Григорий Федорович, быть может, хватит этих томных вздохов? Право слово, чувствую себя героиней бульварного романа.
– Хм. Ну не о бронеходах же мне с вами разговаривать.
– Это еще почему? – тут же возмутилась Алина. – Помнится, у нас это неплохо получалось еще в вечер нашего знакомства. И с тех пор я успела закончить училище. Перед вами, ни много ни мало, пилот «Витязя».
– Н-да. Прошу прощения, но я как-то упустил это из виду. Что может меня реабилитировать в ваших глазах?
– Расскажите, что за метаморфозы с вами происходят? То вы пилот, то автомобилист, теперь вот опять бронеходчик. Но главное – о вашем «Тизоне».
– Видели фильм?
– Еще во время премьеры, – поспешно подтвердила девушка, при этом непроизвольно кивнув.
– Ну а что там рассказывать… – смущенно пожал он плечами.
– Я не прошу вас бахвалиться. Но вы не думали, что ваш практический опыт может мне пригодиться?
– Н-да. Ваша правда. Не подумал. Просто вы как-то не ассоциируетесь у меня с бронеходами…
– Григорий Федорович! – оборвала Алина.
– Гриша, – попытался поправить он.
– Григорий Федорович, шантаж не делает вам чести, – покачала головой девушка.
– Обед в «Астории», и пусть все светские клуши на пару с господами офицерами от злости сотрут себе зубы.
– Они заявят, что наша дуэль была простой комедией.
– Вас это заботит?
– Нет. Но весть о дуэли дойдет до моих близких.
– Думаете, так до них эту новость не донесут?
– Ну хорошо. Только вы все поведаете мне самым подробным образом, со схемой и в мельчайших деталях. Технических в том числе, – немедленно обозначила она свои условия.
– Это я-то шантажист? Вы сами-то понимаете, что заставляете меня вспомнить? – упрекнул он.
– Только не говорите, что получили сильнейшую психологическую травму.
– Не поверите?
– Ни за что.
– И правильно. Но тут дело-то в другом. Признаться, для меня первый бой прошел как в тумане. Я же почти всю дрогу был контужен.
– Вот только не набивайте себе цену.
– Нет, правда! – искренне воскликнул он, прижимая руки к груди.
– Значит, расскажете все то, что помните.
– Согласен. Только вы малость обождете, пока я поднимусь в номер, чтобы привести себя в порядок, – намекая на брючину галифе, пропитанную кровью, попросил он.
– Вот уж нет. Завезете меня домой, а в час пополудни встретимся у входа в Летний сад. Посидим там в кофейне. Признаться, у меня нет никакого желания быть в центре внимания, что неизбежно случится в «Астории».
– Вас это все же волнует?
– Нет. Но уверена, что нашей беседе это непременно помешает.
– Договорились. Прошу, – открывая перед ней переднюю дверь, пригласил он.
– Благодарю, – самостоятельно открыв заднюю и устраиваясь в салоне, парировала Алина.
Григорию оставалось лишь не без удовольствия улыбнуться и пройти на водительское место. Именно пройти, а не прохромать. Рана и впрямь была пустяшной и ничуть его не беспокоила. А уж открывающиеся перед ним перспективы так и вовсе окрыляли.
