Снаряд, попавший в Б-3, улетел в неизвестность. И плевать на всего лишь противопульную пятнадцатимиллиметровую бортовую броню. При достаточном угле снаряд и от куда более тонкой преграды отрикошетит. Но зато второй проломился сквозь корму. Пусть только обездвижил бронетяг, но и то хлеб.
Удар, визг рикошета, звон в ушах. Взгляд быстро пробежался по триплексам. Германские бронетяжники пока ее не обнаружили. В смысле те, что продолжают наступать. Кстати, союзники подбили еще две машины. В нее палил только что обездвиженный Б-2. Получив плюху откуда-то сзади, командир осмотрелся и, обнаружив русского «Витязя», развернул башню с орудием.
Тридцать семь миллиметров при удачном стечении обстоятельств может достать даже лобовую броню «Горбунка». А потому Алина и не подумала игнорировать эту опасность. Встав под таким углом, чтобы противник ни в коем случае не получил девяносто градусов, она взяла его на прицел пулемета.
Короткая очередь на четыре патрона. Одна пуля уткнулась в основание башни, исчезнув из поля зрения. Вторая проломилась в саму башню, однозначно натворив там дел. Броня не такая уж и толстая, энергия пули все еще высока, но недостаточная для сквозного пробития. Просто так кусок каленой стали на пол не упадет. Третья ушла в рикошет. Четвертая и вовсе прошла над башней, пусть и впритирку, но мимо цели.
Этот противник уже не представляет опасности, тут сомнений никаких. Значит, пора приниматься за других, благо целей у нее более чем достаточно. Хватило бы боеприпасов. Хм. Ну или ей суметь выстоять. А ведь может получиться обидно, если и она продержится и снаряды выйдут. В этом нет ничего невозможного.
От подобных мыслей ей пришлось отвлечься, потому как к ней подбиралась пехота, причем с двух разных направлений. Придется маневрировать и менять приоритеты целей. У нее нет независимой от разворота корпуса башенки с пулеметом. Пока расстреливала из «дегтярева» группу, подступающую справа, успела подбить еще один Б-2 из пушки.
Потом разворот корпуса влево, с подшагом правой ногой, на двести семьдесят градусов. Прицелиться в левую группу и вогнать в них длинную очередь. Правда, задействовать при этом еще и орудие не получилось. Не тот угол, орудие смотрело во фланг, где не было ни одного бронетяга.
Едва избавилась от этой напасти, ну или временно обезопасилась, и не успела развернуться, чтобы взять в прицел следующего противника, как получила очередное попадание. В этот раз обошлось без рикошетов. И пусть броня выдержала напор снаряда, гул получился изрядный.
Мало того, Алина рассмотрела, как перед ее животом взбугрился отклеившийся от брони войлок. Разрываемые в клочья тела, рикошеты, осознание, что каждую секунду может погибнуть. Но испугалась она при виде вот этого бугорка войлока. Ее словно ушатом студеной воды окатили, по всему телу тут же выступила обильная испарина. Сразу вспомнилась Монголия и ее ранение.
Только что решительная, сосредоточенная и уверенная в себе, девушка вдруг испуганно всхлипнула. И, несмотря ни на какие рефлексы, «Горбунок» сбился-таки с шага. Уж больно сильно в ней сидел этот страх.
Как ни странно, но из оцепенения ее вывело очередное попадание и визг срикошетившего снаряда. Руки крепче перехватили манипуляторы, указательные пальцы легли на спусковые рычаги пушки и пулеметов. Ноги решительно переступили, уводя машину в сторону, поворот корпуса, и вот бронеход уже стоит к противнику ромбом. Секундная слабость прошла. И пусть она успела получить еще один рикошет, это не имело никакого значения. Алина вновь была собранна, деловита и расчетлива.
Как подтверждение, пущенный ею на ходу снаряд, добивший одну из ранее поврежденных машин, ведущую по ней огонь. Дробышева сейчас всем своим поведением лишний раз доказывала противнику, что их нелюбовь к девицам-пилотам бронеходов вовсе не безосновательна.
А потом завертелось, понеслось. Она стреляла, уходила с линии огня. Подобно стрелку, вполуприсев пристраивала своего «Горбунка» за подбитыми машинами и вела огонь из-за укрытия. При этом не забывала гонять и прилипчивых пехотинцев, так и норовивших подобраться к ней со своими смертельными игрушками.
Правда, противник так же не дремал. Немецким бронетяжникам удалось подавить все бронебойные орудия. Пехота уже ворвалась на позиции, где завязалась рукопашная. Да, Дробышева все еще сражалась. Да, число вражеских машин и личного состава неуклонно уменьшалось. Вот только недостаточно быстро. И вообще, она уже стреляла не так часто, ведя подсчет снарядов и крупнокалиберных патронов. За состоянием боекомплекта к «дегтяреву» она проследить попросту была не в состоянии. Ракеты уже вышли.
Как ни прискорбно было это сознавать, но дымовые шашки она решила оставить напоследок. На случай, если боеприпасы все же выйдут и ей придется-таки уходить. В этой связи ее взгляд время от времени возвращался к датчику уровня топлива, которое так же таяло на глазах. И признаться, было решительно непонятно, что закончится раньше, оно или боеприпасы.
И тут… Это дежавю какое-то. Откуда-то со стороны позиций противника, из-за бог весть когда появившейся стены дымовой завесы вдруг появились «Гренадеры». И не иначе как эта завеса ими же и была поставлена. Алина терялась в догадках. Ладно бы они атаковали с севера, но нет, именно с юга. Двенадцать машин с ходу вступили в бой, ведя беспрестанный огонь как из пулеметов, так и из бронебоек.
Вот один из них нагнал бронетяг и, остановившись на несколько секунд, пустил в него ракету, разворотив борт в районе боевого отделения. Другой, расстреляв укрывавшуюся за машиной пехоту, залил Б-3 огнем из огнемета. Так, ведя беспрестанный огонь и словно походя расстреливая боевые машины, штурмовики пробежали сквозь все поле боя, практически не останавливаясь.
Алина с ошеломленным видом наблюдала за тем, как эти чертики из коробочки попросту раскурочили вражескую технику, поставив все с ног на голову. В них стреляли. Но если «Витязя» спасала броня, то их… Н-да. Она сейчас наблюдала реальное воплощение поговорки: «Из пушки по воробьям». Ни один из выстрелов так и не достиг цели. Уж слишком маленькая и подвижная цель. Что-то подсказывало Алине, что немцы все же пересмотрят свою военную концепцию в пользу широкого использования крупнокалиберных пулеметов.
Под конец, чтобы уже совсем ее добить, из-за вершин леса, что примерно в полукилометре за позициями обороняющихся, появилась волна штурмовиков. Чуть выше шли истребители прикрытия. И практически одновременно с этим на опушке появилась цепь русских «тридцать шестых». Следом вторая волна уже из «тридцать третьих». Причем с десантом на борту.
Похоже, командование все же разродилось контрударом. Хм. Или он уже давно был готов и только ждали, пока передовые части вымотают противника? Очень может быть. Люди они здесь, в окопах. А там, в штабах, это всего лишь цифры, силы и средства. Не может командующий видеть в своих солдатах людей. Права не имеет.
Такова арифметика войны. И ничего-то с этим не поделать. Да и стоит ли. Взял в руки оружие, будь готов глотать пыль, лить кровь, расстаться с жизнью. Взял не сам, а оказался по призыву? Бывает. Но от этого ничего не меняется. Есть присяга, есть долг и будь добр соответствовать.
