Тир неслышно пробормотал:
— Как знать, дед. Как знать…
У Тирриниэля екнуло сердце. Это признание много для него значило. Оно давало надежду на прощение и на то, что у его народа все-таки есть шанс. Не на выживание, а именно на возрождение малочисленной расы темных. И это заставляло постаревшее сердце царственного эльфа полниться искренней радостью и неподдельной гордостью за свой род, в котором впервые за долгие девять эпох появится такой повелитель, каким мог бы стать юный Тир.
— Здесь для тебя нет угрозы, мой мальчик, — повторил свои недавние слова Тирриниэль. — Даже если Торриэль изменился настолько, что не признает в тебе родича и попытается вмешаться… клянусь, я не позволю причинить тебе вред.
— Да уж. — У молодого мага невольно вырвался нервный смешок. — Спасибо, конечно. Но, боюсь, никто не сможет мне помочь, если он, как ты говоришь, «попытается вмешаться».
— Тир… — нахмурился Владыка.
— Не надо. Ты и раньше не мог сравниться с ним по силе, а теперь и подавно: твоя магия уходит слишком быстро. Еще две-три недели, и от нее ничего не останется. А если ты попробуешь обратиться к огню, то это произойдет гораздо раньше.
— Но до тех пор я буду делать все, чтобы наш спор никоим образом тебя не коснулся.
— Поздно, — невесело улыбнулся Тир. — Поверь: он меня уже коснулся, и тут ничего не поделаешь. Ни ты, ни я, ни даже Милле не изменят этого. Так что, боюсь, когда мы с ним встретимся в чертогах, рядом с тобой, хранителями и всеми остальными… здесь вполне может случиться небольшая буря. Ма-а-аленький такой пожар, от которого нам обоим никуда не убежать. Правда, я искренне надеюсь, что сумею выжить после этой встречи, а в твоей роще останется целым хотя бы один ясень, потому что они красивые, как оказалось, и мне бы не хотелось, чтобы эта красота пострадала во время нашего… гм… разговора.
Владыка Тирриниэль озадаченно сморщил лоб.
— Ты всерьез думаешь, что Торриэль может на тебя напасть?
— Напасть — нет, — неохотно признался юный маг. — Но вот все остальное… Прости, я хочу побыть один.
— Конечно, мой мальчик. — Владыка проводил наследника долгим взглядом и, убедившись, что Тир уже не вернется, устало опустился на вплавленный в землю камень, который уже не первый день служил повелителю эльфов местом для отдыха и даже постелью в те участившиеся моменты, когда в неравной борьбе с собственным телом немощь все-таки брала верх. Слава богам, Тир об этом не знал, иначе сократил бы время занятий гораздо раньше. Но мальчик, к счастью, не понимал, что заемные силы имеют свойство быстро заканчиваться. И не догадывался о том, что почти весь его подарок Тирриниэль уже израсходовал.
Обретя долгожданную опору, царственный эльф сгорбился и обессиленно уронил руки, дрожь в которых стало невозможно скрывать. После чего с горечью посмотрел на истончившиеся запястья и прикрыл набрякшие веки. Да, это был риск. Он понимал, на что идет и почему Иттираэль так рассердился сегодня. Кто-кто, а старший хранитель не мог не почуять подвоха. Не мог не узнать, что грозный повелитель в последнее время держится на одной только силе воли. А ведь Тирриниэль просто хотел побыть с внуком подольше. И если бы не широкие рукава, Тир догадался бы гораздо раньше. После этого владыке пришлось бы признаться в слабости, в этой унизительной беспомощности, от которой не было спасения. И каждый день видеть в светлых глазах внука обреченное понимание, смешанное с ненавистной жалостью и чувством вины.
— Нет, — неслышно прошептал владыка Л’аэртэ, сжимая кулаки. — Не такой ценой…
Он напрягся всем телом, пережидая знакомый приступ слабости. Сжался в комок, стиснул пальцами виски, пытаясь прогнать темную пелену перед глазами, и приготовился к ставшей привычной боли в поразительно быстро состарившихся костях. Но тут вдалеке послышался какой-то неясный шум, подозрительно похожий на шаги, испуганный вскрик и стремительно нарастающий топот.
— Мой лорд?! Повелитель, что с вами?!
Тирриниэль не ответил — его терзал озноб и все быстрее охватывал знакомый холод. Пальцы лорда заледенели. А смоляные волосы словно инеем подернуло — так резко они вдруг поседели.
— Мой господин?!
— Кто здесь? Аттарис, ты? — неуверенно поднял голову владыка, услышав новый горестный крик и силясь разглядеть хоть что-то в мутной пелене, расплывающейся перед глазами.
— Да, мой лорд. Сейчас… подождите, я помогу! Потерпите совсем немного, и вам станет лучше… — торопливо забормотал хранитель, приложив разогревшуюся ладонь к груди владыки. А затем неожиданно вздрогнул: кожа повелителя была холодна как лед. Прошептав сдавленные проклятия, целитель склонился над ослабевшим эльфом и направил в него щедрый поток силы, который был ему так необходим.
Аттарис знал, что не сумеет заполнить даже треть из необходимого владыке резерва. Не сможет, даже если опустошит собственные запасы до дна. Но замедлить процесс старения на пару дней он был вполне способен, и хранитель не пожалел себя, отдавая истощенному повелителю последние крохи своих собственных невеликих сил.
— Возьмите, мой лорд. Это поможет. Ненадолго, но все же лучше, чем ничего.
— Где Иттираэль?
— Я здесь, мой лорд, — отозвался неподалеку запыхавшийся старший, а в следующую минуту поток силы значительно возрос. — Аттарис, не вмешивайся — ты и так на грани. Еще немного, мой лорд, и вам полегчает. Я же говорил, что вам нельзя напрягаться. Почему вы так неосторожны?
— Я должен.
— Вы должны жить, — устало отозвался Иттираэль, щедро отдавая повелителю силы. — Ради своего народа, ради будущего, ради всех нас… Еще есть надежда. А вы слишком бездумно расходуете дар, надеясь на помощь неразумного юнца, который к тому же собирается покинуть свой народ, как только вас не станет. Разве он стоит того? Разве стоит вашей жизни?!
Владыка Л’аэртэ слабо улыбнулся.
— Ты не поймешь…
— Конечно нет, — раздраженно дернул щекой Иттираэль. — Зато я знаю, что со следующего занятия вы можете не вернуться!
— Достаточно, Аттарис. Дальше я справлюсь сам.
Лекарь устало отстранился и с облегчением увидел, как на лице владыки появился слабый румянец. Седые волосы, правда, не почернели, но все же сейчас его состояние было лучше, чем минуту назад.
Иттираэль в который раз за последние дни вытянул владыку из бездны. После чего утер выступивший на лбу пот и с досадой отстранился.
— Что же вы делаете, мой лорд? Неужели этот мальчишка так сильно вас задел? Зачем вы поддерживаете вокруг него охраняющий контур? Да еще такой, на который и у меня сил может не хватить? При этом ваши собственные щиты горят, резерв почти истощен, а время Ухода сократилось? Вы почти исчерпали возможности рощи!
Аттарис испуганно взглянул на Иттираэля, но старший не шутил — дела действительно шли хуже некуда, а владыка уже который день опасно балансировал на грани. Но, не слушая голоса разума, упорно защищал дерзкого юнца, отдавая на это ненужное дело все, что мог, — свою силу, власть, умения, даже жизнь. Да еще и девчонку окружил такой же непроницаемой стеной. И это тогда, когда ему самому жить оставалось все меньше и меньше!
