— Не успел, — совсем понурился Аззар. — Белик не велел меня трогать. Собой закрыл, как куренка неопытного, не то не доехал бы я обратно… К’саш! А что я мог подумать, когда увидел его стаю?! О чем должен был помнить, зная, что всего через неделю мы все окажемся в чертогах! Кто бы их остановил? А?
— Значит, так, — зло поджал губы Линнувиэль, приблизившись к эльтару вплотную. — Сейчас ты успокаиваешься и слушаешь меня очень внимательно. Это первое. Второе: не знаю, какую именно свою ипостась Белик тебе открыл, но могу поклясться — вреда это нам не причинит. Хотел бы он нас перебить, давно бы сделал: возможностей у него по пути было множество, в том числе и в самих пределах. Третье: если он доверил тебе эту тайну, значит, посчитал, что у тебя хватит ума держать ее при себе. В противном случае они бы со Шранком вернулись одни и с прискорбием сообщили, что с тобой по дороге произошел несчастный случай. Обвал какой или нападение пещерного медведя, в котором ты героически сложил голову на благо своего рода. Это понятно? Четвертое: перстень ты потерял по собственной глупости, и никто — слышишь — никто не обязан был нестись сломя голову на его поиски. Более того, нырять в вонючую воду и копошиться в рыбьих кишках, чтобы ты потом нос свой кривил и ручки не замарал! Пятое: зеленые глаза у Белика я тоже видел, и в тот раз именно они вернули меня к жизни. Поверь, такое знание он бы не доверил тебе просто так. Хотя, возможно, просто не видел иного выхода и понадеялся на твое благоразумие. А ты его доверия не оправдал…
— Но я…
— Заткнись! Твою шкуру, как выяснилось, спасли уже дважды, и ты идиот, если до сих пор этого не понял. Если же действительно считаешь, что избежал участи кролика в силу какого-то везения, то могу тебя огорчить — ты жив только потому, что Белик не велел Каррашу тебя убивать! Наконец, последнее: Белик, чтобы ты знал, — прирожденный вожак для своей стаи. И она, эта стая, подчиняется ему безоговорочно! Если он сказал, что его звери никого не тронут, значит, так и будет! — Линнувиэль перевел дух. — И еще одно. Запомни: в силу некоторых причин лорд Торриэль не допустит, чтобы с Беликом что-то случилось. Точно так же Белик сделает все, чтобы наш повелитель был доволен. Более того, эта Гончая — единственная сила, которая удерживает нашего лорда от вспышек гнева. И если кто-нибудь рискнет встать между ними, от нашего леса не останется даже пеньков, потому что сила Таррэна в десятки раз превосходит силу владыки Тирриниэля. Ты понял?!
Аззар оторопело вытаращился на раздраженного мага, силясь сообразить, чем заслужил подобную отповедь, ведь он был старше хранителя. Но потом опомнился и досадливо сморщил нос.
— Что ты со мной, как отец на семейном совете… Отчитываешь, будто я сам не понимаю! Да, сглупил! Причем Белик понял все гораздо раньше меня! Думаешь, я настолько сноб, что совсем не испытываю благодарности? Я не поэтому дергаюсь, брат. Белик… да и лорд Торриэль уже все подробно мне объяснили. Может, не столь красочно, как ты сейчас, но все же. В том, что случилось, исключительно моя вина. Да, ты прав — меня сильно нервирует присутствие Белика и его стаи вблизи от Темного леса. Но, во-первых, лорд дал слово, что никто не пострадает. А во-вторых… — Аззар нервно дернул щекой. — Было бы гораздо спокойнее, если бы с меня стребовали какую-то цену. Я… не боюсь Белика. И стаи его в общем-то тоже. В конце концов, я действительно заслужил. Но я долго думал этой ночью. Всю голову сломал, вспоминал, взвешивал, оценивал. И пришел к выводу, что должен что-нибудь сделать. Понимаешь?
Линнувиэль изумленно поднял брови.
— Наверное, я зря погорячился, — неловко поерзал Аззар под оторопелым взглядом собрата. — Не нужно было кричать на него и обвинять Торк знает в чем. А теперь Белик ушел, лорд Таррэн молчит, Карраш рычит и фыркает… Я просто не знаю, что делать!
— Да сходи и извинись наконец, — с ленцой посоветовал кто-то со стороны. — Или у вас, остроухих, не принято прощения просить? А может, вы настолько хороши, что попросту разучились это делать?
Темные эльфы вздрогнули и обернулись, только сейчас заметив, что давно стоят посреди пустого тракта, напрочь позабыв о спутниках, которые, в свою очередь, уже успели добраться до соседнего холма. А всего в паре десятков шагов левее, небрежно прислонившись к вековой сосне, насмешливо улыбался человеческий воевода и с нескрываемым удовольствием рассматривал застигнутых врасплох остроухих, одновременно грызя свежесорванные орехи.
— Ну? — невозмутимо осведомился Страж, отряхивая ладони. — Вы дальше едете или ночевать остаетесь?
Аззар сердито насупился.
— Да нет, я не против, — нагло ухмыльнулся Шранк. — Двумя ушастыми меньше, и вокруг сразу станет светлее. Просто вас все не было и не было, даже Таррэн забеспокоился и попросил глянуть, куда подевались. Я пришел. Думал, пикантность какая меж вами случилась. Ан нет — просто заболтались, любезные. Постоял немного, послушал, однако сил моих больше не хватило. Уж извиняйте, но терпением мы особо не отличаемся. Правда, раньше я не подозревал, что и у темных бывают муки совести… ладно, не сверкайте глазами. Шучу я, шучу. А если серьезно, то Аззару действительно имеет смысл успокоиться, держать язык за зубами и всего лишь дождаться малыша. Он у нас отходчивый. Глядишь, и не прибьет сразу.
Эльфы заметно помрачнели.
— Да не все так плохо, не дергайтесь, — оскалился Страж. — На самом деле Белик давно не злится. Он ушел не потому, что боится сорваться, а потому, что город скоро. Тракт оживленным стал, скоро плюнуть будет некуда… во-о-он опять телеги ползут… и значит, ему теперь будет сложнее держаться среди людей. Вот и ушел — привыкать к постоянному людскому гаму.
— Значит, Белик на меня не сердится? — недоверчиво переспросил Аззар.
— На дурака грех сердиться, тем более что малыш испугался вчера больше, чем ты. Хорошо, успел остановиться вовремя, не то было бы до ужаса обидно — вдосталь надышаться ароматными рыбьими кишками, руки перепачкать, а потом понять, что зря мучился. Так что не бойся: убивать и пинать тебя никто не будет. Так, порычат для острастки да дрейка в суп вечерком насуют. Но если ты окажешься умнее и орехов на ужин принесешь, то до дрейка дело может и не дойти. Смекаешь?
— Орехи? — радостно выдохнул эльф. — Точно! Спасибо!
— Не за что, — вяло отозвался Шранк. — Только свежие бери! И крупные — вот такие. А если снова перстень прохлопаешь, своими руками тебя удавлю, усек? Тогда топайте уже отсюда! Сколько можно ждать, в самом-то деле? Все штаны из-за вас протер, болтунов! А вы до сих пор языками чешете, как две торговки на базаре! Ползуны, тоже мне, нашлись! Правильно вас Белик не любит — с такими черепахами супа не сваришь!
Перворожденные, благодарно кивнув воеводе, пришпорили скакунов, отчего несчастные кони едва не встали на дыбы. На дороге столбом взвилась пыль, дробно простучали копыта, мелькнули две смазанные тени, и все стихло: эльфов будто ветром сдуло.
— Эк оно как, — хмыкнул воевода, провожая их глазами и одновременно причудливым свистом подзывая своего жеребца. — Всего пару недель назад за «ушастых» морду бы кинулись бить. А теперь — нет. Даже не подумали. Даже про «спасибо» вспомнили… Видать, здорово их зацепило. Да, похоже, надолго, потому как близость нашего малыша даже из эльфа способна сделать человека…
