ГЛАВА 12
Город показался после полудня. Завидев острые шпили далеких башен, мощные каменные стены с узкими прорезями бойниц, широкие металлические ворота, в которые вливался нескончаемый поток посетителей, Таррэн мысленно присвистнул.
Ничего себе! Каких-то сто пятьдесят лет назад Стиллос представлял собой лишь крупное село, где имелась всего одна прямая улица, несколько десятков домов, небольшой постоялый двор, опасно покосившийся частокол вокруг вспаханных полей да вечно жующие, мычащие и блеющие животные, пасущиеся неподалеку.
Однако с тех пор, как король Ибратос (дед нынешнего повелителя Интариса) приказал замостить западный тракт вплоть до Бекровеля, Стиллос разительно изменился. Вместе с торговыми караванами сюда потянулись и люди, а за людьми, как водится, — деньги. Затем — посредники, перекупщики, мастеровые, маги… потом их домочадцы, друзья, знакомые или просто обычные люди, возжелавшие перемен. И вскоре вместо деревянных домов выросли добротные каменные хоромы. Да не в один-два, а в три, а то и в четыре этажа. Появилась собственная ратуша, первые храмы, здание городского совета. Постоялые дворы стали плодиться, как грибы после дождя. Несговорчивую речку Язузу, славившуюся своими порогами, приструнили. Лишние камни вдоль русла повывезли, берега облагородили, дно углубили и пустили вниз по течению груженные товарами ладьи… Бывшая деревня превратилась в славный торговый город, расцвела. Разрослась, раздобрела, вольготно раскинулась сразу на оба берега, спустившись далеко в обе стороны от размежеванной когда-то границы, потому как уже очень давно перестала умещаться в узком кольце прежних стен.
Таррэн, оглядев все это великолепие, только головой покачал: надо же. Всего два десятилетия назад здесь было гораздо спокойнее и тише. А теперь даже издалека можно заметить суматоху, свойственную всем большим городам. Громоздящиеся друг на дружке белокаменные дома, вьющийся кольцами дым над крышами многочисленных кузен… и шум. Многолюдный, многоголосый и несмолкающий шум деловой столицы Интариса.
Линнувиэль покрутил головой, но, как ни старался, нигде не увидел Белки. Против ожиданий, ее изящная фигурка не маячила ни на границе леса, ни на одном из пригорков. Не виднелась на обочине широкой дороги, старательно выглядывая припозднившихся путников. Не грозила маленьким кулачком со стен, красноречиво обещая устроить эльфам разнос за опоздание. И даже в распахнутых, намертво вросших в землю под собственной тяжестью воротах Стиллоса не мелькала ее черная курточка.
Карраш, в кои-то веки оставшийся без хозяйки, прищуренными глазами оглядел виднеющийся впереди город, а затем жадно раздул ноздри. Секунду покачался на широко расставленных ногах и, довольно рыкнув, решительно сбежал с пригорка.
— Значит, малыш уже внутри, — негромко перевел Шранк, направив невозмутимого жеребца следом. — След свежий, не больше трех часов прошло: Карраш свое дело знает.
Перворожденные недоверчиво взглянули на своего лорда, но тот выглядел абсолютно спокойным, и это лишний раз свидетельствовало, что воевода не ошибся: Белик действительно сумел их опередить и вот уже несколько часов беззаботно гуляет по Стиллосу, с любопытством глазея на яркие вывески, пугая прохожих своими выходками и заодно молча костеря еле-еле плетущихся эльфов, которые за целый день даже верхом не сумели его догнать.
Формальности на воротах уладили быстро. Большей частью потому, что ни один из стражников не пожелал связываться с остроухими гостями. Конечно, было наглостью с их стороны миновать длинную вереницу телег и подъехать к воротам города без очереди, но возмутиться никто не посмел. Всего лишь хмыкнули недовольно, тихонько поворчали да сердито сплюнули вслед. Особенно когда услышали, что ушастые нелюди, не пожалевшие оставить на входе целых три золотых, обсуждали, как быстрее добраться до «Золотой подковы», где, по мнению одного их них, можно было «скромно и со вкусом» пообедать.
Само собой, высокомерные лорды считали ниже своего достоинства посещать гостиницу рангом ниже, чем раззолоченная до последнего сортира «Подкова». Еще бы! Господа перворожденные всегда требовали себе только самого лучшего. В том числе и этого, эстеты остроухие! Более того, даже из «Подковы» нередко уезжали, недовольные качеством обслуживания: то им изгородь живая не по нраву, то музыкант за обедом на полноты сфальшивил, то простыни недостаточно белые, то комары над ухом жужжат…
Шранк, зайдя в обеденный зал, больше напоминающий зал приемов у какого-нибудь небогатого короля, тихо присвистнул: ну, если уж это для остроухих «скромно», то он тогда вообще не знает, что они подразумевают под роскошью! Один фонтан во дворе чего стоит! Да и лошадей у них забрали конюхи столь чопорные, что таких, наверное, не встретишь даже во дворцах.
Внутри все сверкало и блистало чистотой, на полу расстелены пушистые ковры. Лестницы между этажами выточены чуть ли не из черного палисандра, да еще такие ажурные, резные, воздушные, что прямо идешь и думаешь, как бы не провалиться вниз ненароком. Двери исключительно дубовые, толстые, какие не всяким тараном прошибешь. На каждой — индивидуальный замочек с подходящим только к нему ключом. Комнаты же — вовсе не комнаты, а прямо-таки хоромы, а уж что творилось внутри…
Суровый Страж, который в жизни такого комфорта не видывал, с некоторой опаской покосился на огромное ложе под балдахином, где со спокойной совестью можно было разместить чуть ли не треть его заставы. Сперва поосторожничал мять настоящую пуховую перину, нахмурился, потому как не одобрял ненужных излишеств. Но после рассудил, что платить все равно не ему, подумал… и, забросив дорожный мешок в ближайший сундук, с кривой ухмылкой завалился на роскошное покрывало. Торк с ней, с периной. Главное — до ужина дожить, а там можно перетерпеть даже такое издевательство над организмом.
— Что, не по нраву? — понимающе усмехнулся Таррэн, когда друг с кислой миной спустился обратно.
Шранк только отмахнулся.
— Это тебе все одно — что уголь, что бриллианты. Ты со своей родословной можешь спокойно есть и из глиняной миски, и из золотой тарелки, а нам, бедным, енто безобразие не по нутру. Слишком уж его тут… хм, много. Чувствую себя как скоморох на похоронах.
Темный эльф кивнул.
— Ты прав. Но люди считают, что мы именно так и живем, поэтому украшают гостевые дома золотом, камнями, устилают шкурами мертвых животных. И поверь, ты никогда и никому не докажешь, что настоящая красота кроется отнюдь не в позолоченном сортире.
— М-да? А в чем же тогда?
— В изяществе простых вещей, — тонко улыбнулся эльф. — В гармонии. В совершенстве. И в соответствии внутреннего ощущения окружающей тебя действительности.
— Хм, — хитро прищурился Шранк. — Тогда что ж мы не остановились на обычном постоялом дворе? Чего сюда приперлись, а не нашли самую прокопченную таверну, где можно спокойно поразмышлять о высоком? Может, съедем отсюда, пока не поздно?
— «Подкова» — всего лишь пример для демонстрации бытующего среди людей заблуждения, — неохотно пояснил Таррэн. — Однако здесь действительно неплохо кормят. И тут можно не опасаться ночью нашествия клопов. По крайней мере — не смей ржать! — так наобещал мне Линнувиэль. Согласись, что это — веская причина, чтобы остаться?
