— Гы-гы… кто бы мог подумать, что ваш самый главный враг в этом мире — какие-то клопы!
Темный эльф укоризненно покосился на некстати развеселившегося друга.
— Я же просил…
— Считай, что я этого не слышал.
— Между прочим, я еще помню дни, когда из тебя каждое слово приходилось клещами тянуть, — неожиданно упрекнул Таррэн. — Зато с того момента, как тебя избрали воеводой, просто рот не закрывается — все скалишься, как ненормальный. Не стыдно тебе, а? Вроде взрослый мужик…
— Это на меня Белик так влияет.
— Да ну?
— Все беды от него. Точно тебе говорю, — убежденно закивал воевода. — Я бы на твоем месте вообще поостерегся к нему подходить.
— Может, мне еще глаза себе на ночь завязывать? — съязвил темный, и Шранк разом осекся.
— Ты чего такой дерганый? С малышом что-то не так?
Эльф молча покачал головой.
— Тогда чего ты завелся? Аззара напугал, хотя на нем со вчерашнего дня лица нет, на хранителя рыкнул… Линнувиэль всего лишь изъявил желание прогуляться по городу, а ты его чуть к Торку не послал!
— Не знаю, — вздохнул Таррэн. — Неспокойно мне. Все время такое чувство, что я куда-то не успеваю. Вроде и споро движемся, нигде не задерживаемся, на быстром пути время сократили, а мне все равно неспокойно. Да еще эти сны…
— Что за сны? — требовательно кивнул Шранк. — Давай договаривай, раз уж начал. Сам знаешь, легче станет. Да и вдруг я чего присоветую?
— Ты присоветуешь, пожалуй… но тут нечего рассказывать. Мне почти каждую ночь снится Темный лес: чертоги, ясень, отец… не знаю, в чем дело, но эти видения уже становятся навязчивыми.
— Гм. И давно?
— Как горы пересекли, так и началось.
— А Белка знает?
— У нее других забот хватает, — качнул головой Таррэн. — Да и незачем: это всего лишь сны.
— Ты ее слишком бережешь, — неожиданно буркнул Воевода. — Я знаю ее дольше, чем ты. С таким чутьем, как у нее, люди рождаются раз в тысячу лет, и ты зря его не используешь, когда есть возможность. Она ничего не боится.
— Это-то и плохо, — заметно нахмурился Таррэн. — Она слишком любит рисковать.
— Зато никогда не делает этого зря.
— Но ведь все равно делает!
— Ты прав, — неохотно согласился Шранк, засмотревшись в сторону. — Нашего вожака ничто не остановит. Но… мы ведь для того и существуем, чтобы не допустить беды. Разве нет?
— Нет, — замедленно отозвался Таррэн, кончиками пальцев касаясь груди, где с готовностью стукнуло рвущееся куда-то сердце. — Мы существуем, чтобы ее защитить. И я сделаю все, чтобы она не беспокоилась.
Воевода кинул в его сторону быстрый взгляд.
— А как же дети?
— Дети… — снова вздохнул эльф. — С этим сложнее. Траш с Каррашем легче: у них инстинкты срабатывают. Никаких споров и возражений в стае. А наследники… наверное, Белка права?
— Ты насчет Аккмала?
— Просто она как-то обмолвилась, что возиться с детьми слишком хлопотно… да-да. Слово в слово, не удивляйся. Но потом улыбнулась и добавила, что жить без них ужасно скучно. И я с этим полностью согласен.
— Мм, это не значит, что вы скоро нас порадуете?..
— Своего расти, — неприветливо буркнул Таррэн и, оставив друга размышлять над сказанным, излишне поспешно вышел.
— Ты уверен, что этого хватит? — подозрительно серьезно осведомился Линнувиэль, вышагивая среди стремительно расступающейся толпы. Городской рынок, как всегда, был переполнен, но при виде двух темных эльфов люди предпочитали расступиться, чем кормить потом крыс на ближайшей помойке.
Молодой эльтар покосился на невозмутимую морду Карраша, встретился с насмешливыми желтыми глазами, сообразил, что наглая скотина прекрасно все понимает, и мысленно проклял тот день и час, когда согласился на прогулку в компании этого ехидного чудовища. Своих скакунов они брать не стали — в людном городе с ними только завязнешь. Но Карраш и не подумал испрашивать разрешения — стряхнув на обомлевших конюхов надоевшее седло, с наглой мордой выбежал на улицу и деловито пристроился за спинами эльфов, будто так и надо.
Озадаченные взгляды попутчиков он нахально проигнорировал, на последовавшую за этим осторожную просьбу не распугивать горожан вежливо улыбнулся (двое проходивших мимо важных господ вмиг получили знатное ускорение, а бездомный пес, решивший обнюхать незнакомцев, с визгом уполз под забор). Карраш в ответ довольно чихнул, подтолкнул «попутчиков» в спины и все то время, пока эльфы рыскали по базару, неотступно следовал за ними. При этом старательно делал вид, что он белый и пушистый, скромный и вообще сама доброта и невинность. Но временами тянул туда, куда считал нужным. Пару раз даже хватал обомлевших ушастых за рукав, а уж по прилавкам таскал с такой неумолимой настойчивостью, что вскоре даже Аззар усомнился, кто кого на самом деле выгуливает. И заподозрил, что им навязали неугомонного соглядатая нарочно.
Впрочем, нужное они вскоре нашли (точнее, Карраш нашел, придирчиво перенюхав добрую сотню «предложений» и едва не доведя до удара нескольких торговцев), зато теперь на его спине красовался огромный мешок с орехами — точно такими, какие любила Белка. Эльфы успокоились, а потом и вовсе совершили неслыханное: рискнули вполголоса поблагодарить вздорного скакуна. И лишь когда тот благосклонно кивнул, перестали дергаться по пустякам. После чего позволили таскать себя везде, где ему было интересно: вместе с ним посетили городской парк, конные ряды, уютный подвальчик булочника, где с удовольствием слопали по горячей плюшке. Затем заглянули в мясную лавку, где Линнувиэль безропотно раскошелился на свежую тушу молодого бычка, присмотренную мимикром в качестве обеда. Потом терпеливо подождали, пока Карраш насытится за ближайшим углом, и милостиво отвернулись, когда на одной из многочисленных площадей тот сунул окровавленную морду прямо в фонтан. На выразительные взгляды горожан эльфы лишь вопросительно приподняли брови и сделали вид, что готовы выслушать любые претензии. Но их, как ни странно, не последовало, а Карраш, вдоволь напившись, уже нетерпеливо тянул попутчиков дальше.
Наконец он утолил свое любопытство и повернул назад, и перворожденные облегченно вздохнули. Но не тут-то было: в последний момент целеустремленно мчащийся к гостинице мимикр вдруг свернул. Немного поплутал по запутанным лабиринтам города, а потом со знанием дела вывернул на переполненную площадь. К чему-то жадно принюхался, игнорируя ошеломительное многообразие запахов, довольно фыркнул и начал решительно протискиваться вперед.
Линнувиэль и Аззар обреченно вздохнули. Ну вот. Интересно, чем этот шумный балаган так привлек разборчивого зверя, что тот надумал поближе на него взглянуть? Народ поет, танцует, веселится… на самодельном помосте кривляется какой-то чудак в темно-красном трико. Рядом играет лютнист, бездарно пытаясь воспроизвести знаменитую эльфийскую колыбельную. Но Торкова лысина… как же отвратительно у него это выходит!
