— А я еще подумаю, идти с вами или нет, — тут же вставила Белка.
— Ты разве не голоден? — притворно удивился Линнувиэль, краем глаза следя, как Карраш дышит в затылок светлому эльфа. Очень бледному и молчаливому эльфу, у которого волосы медленно вставали дыбом. — Вообще-то мы надеялись, что ты будешь присутствовать за обедом. Таррэн про тебя уже спрашивал.
— Таррэн? — на миг задумалась она.
— Точно, — хмыкнул Аззар, ласково перебирая пальцами оперение стрел. — И если ты задержишься тут с этими… вряд ли он будет очень рад. Да и что тебе с ними выяснять?
— Как что?! Эти чудики назвали меня мартышкой!
— Они просто неудачно пошутили, — пояснил вместо пришибленных светлых Линнувиэль. — Прости дураков. Не думаю, что из-за этого нам стоит портить им шкуры.
— Не скажи: за иную шутку проще удавить, чем выслушивать оправдания. Впрочем, ладно, пусть идут, — притворно вздохнула Гончая. — Они мне действительно не соперники. Каррашик, перестань дышать им в шеи и убери зубки. Знаю, знаю, как ты любишь свежее мясо, но дурно воспитанные эльфы — не тот рацион, который нужен молодому растущему организму. Правда, Линни?
Линнувиэль благосклонно кивнул.
— Он только что целого быка по дороге съел, так что это, скорее, не гастрономический интерес, а обычное любопытство.
— Тем более. Фу, мальчик. Плюнь! Вдруг они ядовитые?
Мимикр брезгливо сморщился и послушно отпустил побелевшего как полотно эльфа. После чего с достоинством выпрямился, широко улыбнулся прямо в обомлевшие физиономии светлых, продемонстрировав двойной ряд клыков, и, убедившись, что ушастые все поняли правильно, потрусил к веселящейся хозяйке.
— Хороший мальчик… эй, а что это у тебя за гадость на спине?! — вдруг ахнула она. — Линни! Кто тебе разрешил использовать моего боевого зверя, как простого осла?!
— Он сам так решил, — поспешно пояснил Аззар. — Не волнуйся. Мы купили тебе орехов.
— Чего? — недоверчиво переспросила Белка, разом позабыв о светлых, чем те не преминули воспользоваться и стремительно испарились. — Орехи? Для меня? Мне что… считать это официальными извинениями?
— А подойдет? — с надеждой уточнил эльф.
— Ишь какой… — тихо рассмеялась Гончая, погладив довольно урчащего мимикра. — Так и быть, ушастый, прощаю. Это Каррашик надоумил?
— Нет. Он только вынюхивал подходящие.
— Тогда, наверное, Таррэн?
— Вообще-то Шранк, — признался Аззар, краем глаза следя за стремительно рассасывающейся толпой. — Кстати, ты зачем все это устроил?
Белка хмыкнула.
— Да скучно мне стало. Дождик своей писклявостью настроение испортил, затем вы на горизонте появились, хотя я ждал вас еще пару часов назад. Потом светлые в толпу затесались, явно собираясь начистить нашему барду пятак. Только они в тени стояли, плащики накинули, вот и не заметили их сразу. А мне ужасно захотелось проверить, кто из вас быстрее продерется через большую толпу. Кстати, двигались вы почти с равной скоростью, а вот силенок у светлых не хватило с вами тягаться.
— Заноза, — беззлобно отмахнулся хранитель. — А если бы мы не успели?
— Думаешь, я бы Дождика дал в обиду? Кстати, ты где есть, игрун? Не помер еще с перепугу? Нет? Жаль. Зато теперь будешь по сторонам глядеть, прежде чем исполнять свои песенки. И особенно — посматривать на тех, кто ходит на твои выступления в плащах. Все понял?
Лютнист ошарашенно кивнул.
— Вот и отлично. Линнувиэль, вы где остановились?
— В «Подкове».
— Так и знал, что мимо не проедете, — поморщилась Белка. — Ладно, давайте мой выигрыш заберем и пошли. Всю ночь не спал из-за этого Стиллоса, а потом полдня на своих двоих бежал, чтобы успеть до вашего прихода слушки кое-какие пособирать.
— Зачем тебе деньги? — недоуменно спросил Аззар, протягивая руку, в которую бледный как смерть зазывала без задержек вложил тугой кошель. — У нас что, мало? Тебе на покупки не хватает? Сапоги износились? Или оружие пора менять?
— Нет. Просто должен же Дождик оценить во что-то свою бесценную шкуру? Полсотни золотых, конечно, мало, но это примерно половина того, что у них есть. Брать больше мне совесть не позволяет, а меньше — значит оскорбить его до конца жизни. Верно, бард?
— Д-да.
— Видишь, он со мной согласен, — насмешливо хмыкнула Гончая, отворачиваясь и неслышным шагом направляясь прочь. — Ценит, значит, свою шкуру.
— Еще бы он не ценил, — проворчал Линнувиэль, поправляя на спине мимикра сползший набок мешок. — Но, на мой вкус, ему действительно не мешало бы подучиться, если так уж хочется играть на достойном уровне. Потому что это блеяние…
Белка неожиданно обернулась и во все глаза уставилась на скривившегося эльфа.
— А это идея! Слышь, Дождик! Ты бы не хотел поучиться у остроухих?
— Что?! — брякнулся на доски незадачливый музыкант, а его немногочисленная труппа и вовсе обмерла, шаря испуганными взорами по серьезному лицу Белки.
Снова издевается? Да где ж это видано, чтобы эльфы кого-то из смертных терпели?
— Говорю: поучиться нормальной игре не желаешь? — терпеливо повторила она. — У меня среди ушастиков пара знакомых есть. Могу составить протекцию, коли есть желание. Глядишь, и возьмут на пару годиков к себе на постой. А если дураком не будешь, то и ремеслу подучат. Отбоя не будет от поклонников.
— А они точно примут? — растерянно пролепетал окончательно выбитый из колеи бард.
— Примут, примут. Ты куда бы хотел пойти: к темным или светлым?
— Ась?!
— Боже… туповат немного, но это, я надеюсь, пройдет. Так куда бы ты хотел? В какой лес? Ну же, решай скорее, пока я не передумал! Только учти: от учебы, если придешь, отказаться больше не сможешь — для остроухих это оскорбление. Тебя будут пинать и шпынять за малейшие ошибки, смеяться и измываться по любому поводу… ну, вроде как я сегодня, только более примитивно… зато, если справишься, если сумеешь доказать, что достоин…
— Я согласен, — охрипшим от волнения голосом сказал парень и неуверенно поднялся с помоста. — На все согласен, если они меня хоть чему-то научат.
— Не чему-то, балда, а искусству! Будешь первым, кому они позволят свои баллады исполнять!
— Согласен, — твердо повторил юноша, словно не замечая испуганных лиц друзей.
Белка удовлетворенно кивнула.
— Молодец. Такой как раз и нужен. Работу свою любишь, но по трупам ради славы не пойдешь. Линнувиэль, не откажешь в любезности?
Хранитель, скептически оглядев худого парня, судорожно сжимающего в руках потрепанный инструмент, хмыкнул. Действительно упрямый. Знает, что на верную смерть идет, а все равно не отступился. Играет, конечно, так себе. Но зато Белку не прибил. И даже не обругал, хотя мог бы. Может, из него и выйдет толк? Не зря же говорят, что Бел никогда не ошибается?
