Тир неслышно вздохнул и расслабился.
— Фу, я уж думал, он заупрямится.
— Почему ты его так не любишь? — полюбопытствовал Тирриниэль, исподтишка поглядывая на усевшуюся на краешек постели Милле.
— Можно подумать, ты его обожаешь!
— Нет, — хмыкнул владыка, надевая поверх туники широкий пояс и подхватывая свои родовые клинки. — Но без него мне пришлось бы тяжко — Иттираэль единственный, кто способен заменить меня без ущерба для Темного леса. Он знает о положении дел здесь и в остальном мире, отлично разбирается в политических дрязгах, способен на равных говорить с гномами, светлыми и людьми. Он держит совет в ежовых рукавицах, и, признаться, без него новому владыке будет гораздо сложнее со всем этим управляться. Зря ты сердишься, Тир.
Юноша угрюмо насупился.
— Я ему не доверяю. И Милле он тоже не нравится.
— О! Ну, раз Милле не нравится…
— Не смешно, — спокойно оборвал деда Тир. — Ей я доверяю больше, чем кому бы то ни было, — ее чутье нас еще ни разу не подводило. Поверь, если ей что-то не нравится, значит, на то есть основания. Я предпочитаю держаться подальше от твоего драгоценного хранителя, не желая получить от него ядовитую колючку в спину.
— Перестань, — нахмурился Тирриниэль, коротким жестом заставляя стены сомкнуться на месте отсутствующих дверей и одновременно открывая проход в соседней стене. — Иттираэль поддерживал меня последние годы, отдавал свои силы, чтобы старейшины как можно дольше не узнали правды. Именно ему я обязан тем, что дождался вашего прихода. Поэтому постарайся его больше не задевать.
Дети быстро переглянулись.
«Я ему не верю», — подумала Мелисса.
«Знаю, маленькая. Я тоже. Но лучше нам с тобой его действительно не злить: он опасен и очень злопамятен».
«Не могу. Как только его вижу, сразу вспоминаю…»
«Не нужно, — осторожно обнял ее Тир и погладил хрупкие плечи. — Жаль, что так вышло. Я отдал бы все на свете, чтобы ты этого не узнала».
«Поздно, — вздохнула она. — В нашей семье невозможно долго хранить секреты. Особенно ничего не утаить от мамы: эти узы… знаешь, в такие минуты я даже начинаю думать, что без них было бы лучше. По крайней мере, мы бы тогда не подсмотрели случайно то, что не должны были. А с остальным Лабиринт помог разобраться».
«Теперь с этим придется жить и учиться мириться с прошлым. Тем более тогда, когда мы с тобой обязаны этому прошлому своим появлением».
— Да, — прошептала она вслух. — Но какой ценой!
Тир ласково коснулся губами ее виска и повернулся к терпеливо дожидающемуся деду. Тирриниэль следил за ними с нескрываемым интересом. В этот момент, наблюдая за внуком и видя его искреннюю заботу о Милле, тысячелетний маг вдруг отчего-то подумал: они, хоть и неравнодушны друг к другу, еще ни разу не позволили себе большего, чем родственные объятия. То, как юный эльф оберегал девушку, совсем не походило на отношения влюбленного мальчишки — в таком возрасте все они стремятся к иному, нежели братский поцелуй в щечку. Однако поразмыслив и взвесив все «за» и «против», Тирриниэль отказался от мысли о родстве. Милле все же была человеком, тогда как Тир — стопроцентным эльфом, да не простым, а магом, в роду которого за последние девять эпох ни разу не рождались женщины.
К тому же целовать ее в губы после того, что произошло, владыка и сам бы не рискнул: напор внутренней силы в этой крохе оказался настолько велик, что он едва не задохнулся. Сперва от изумления, а потом — от ревущего потока этой восхитительной силы, едва не разорвавшей его на части. И это при том, что ни одного лучика ауры в ней не изменилось и ничто не выдало ее тайны. Даже Иттираэль ничего не почувствовал. А если бы он только узнал, что за подарок подбросила владыке судьба, то точно отсюда бы не ушел. Ведь такого изумительного чуда не могло, не должно было существовать — маленькой, безумно красивой человеческой девушки, способной хранить в себе разлитую в пространстве магию, как самый обычный амулет-накопитель. Собственно, она и была этим накопителем, живым, единственным в своем роде чудом, тайну которого эти двое хитрецов рискнули доверить старому эльфу лишь на пороге его гибели.
Тирриниэль улыбнулся, поймав два одинаково настороженных взгляда, и кивнул:
— Не волнуйтесь: никто не узнает, кто вы. Ни совет, ни хранители, ни мой сын, если, конечно, он вернется.
— Вернется, — дружно вздохнули дети, невесело переглянувшись.
— Ладно, хитрецы. Раз уж вы вытащили меня с того света и дали еще одну отсрочку, так и быть — покажу вам то, чего никто из чужаков еще не видел: свой родовой ясень. Опору нашего дома и источник долголетия для всех Л’аэртэ.
— Что значит, настоящий? — удивленно переспросил Тир, входя следом за родичем в услужливо открытый проход из живых ветвей и листвы. — Разве он не в роще находится?
— Нет, конечно. Иначе его было бы слишком просто найти.
— Тогда где?! — одновременно воскликнули дети.
— Ишь, какие любопытные… идемте. Только Иттираэлю не проболтайтесь — он у нас ревностно хранит традиции.
— Это безопасно для Милле? — на всякий случай уточнил Тир, на что царственный эльф лишь снисходительно улыбнулся.
— Пока я жив, мой мальчик, в чертогах для вас обоих безопасно. Вас не коснутся ни яд, ни шипы, ни иглы, ни магия… и никого другого — тоже, если я не пожелаю иного, конечно.
— Почему? — еще сильнее насторожился Тир.
— Потому что истинное средоточие моей мощи — именно здесь, в живом дворце, сотканном из магии Темного леса, — словно в подтверждение своих слов, Тирриниэль взмахнул рукой, и учиненный Тиром беспорядок, как по мановению волшебной палочки, начал стремительно исчезать. Зеленые стены ожили и затрепетали. Затем прямо на глазах разрослись и принялись затягивать страшные проломы. Новые перегородки, появившиеся на прежних местах, поспешно покрылись свежей листвой. Затем молниеносно сменилась трава под ногами, выросли новые двери взамен обгоревших. Пепел на полу бесследно испарился. Воздух очистился. А взамен безвозвратно погибших предметов мебели гибкие ветви неизвестной лозы умело сплелись в точно такие же стульчики, столики и кушетки, которые так неосторожно спалил Тир.
— Здорово! — искренне восхитилась Мелисса, жадно разглядывая творящиеся вокруг чудеса.
— А фонтаны ты так же создаешь? — не удержался от вопроса Тир.
— Я же сказал: здесь для меня нет преград.
— То есть если кто-нибудь вздумает на тебя напасть внутри чертогов…
— Он заведомо обречен на провал, — кивнул эльф, с величием истинного правителя минуя длинную анфиладу покореженных комнат и в каждой наводя идеальный порядок. Изумительной работы мебель, ткани, фонтаны, скульптуры… казалось, создать все это не составляло для него никакого труда. Один короткий взгляд, слетевшее с губ тихое слово, и небольшое помещение снова в идеальной чистоте.
