– Слава! Слава! Слава!
Кияне с нескрываемым интересом глядели на сие действо с прибрежных холмов и пригорков.
– Да ведь это сам воевода Руяр! – восторженно передавали они весть друг другу. – Наш именитый богатырь с Руяна, верный соратник Олега Вещего. Гляди, крепок ещё Свентовидов воин! Знать, не зря в Киев пришёл с новгородцами!
Казалось, годы протекали мимо сего воина, служившего в молодые годы одним из трёхсот рыкарей в храме Свентовида на священном острове Руян. По ранению от службы освобождён был и пришёл в Новгородскую дружину. Там ему и дали имя Руянец Ярый, то есть Руяр. Высокорослый, крепкого сложения, налитый силой, как могучий зверь, с пронзительным взглядом синих, как Варяжское море, очей. Сей взор не всякий опытный поединщик мог выдержать.
Воевода Руяр, передав своё копьё и щит высокорослому воину, что стоял от него одесную, направился к стоящим поодаль киевским военачальникам во главе с князем.
– Здрав будь, княже светлый! Принимай дружину свою Новгородскую, прибывшую для участия в походе, – проговорил негромко могучий воевода, слегка склонив седую голову и приложив десницу к левой стороне богатырской груди.
Игорь, явно растроганный слаженной силой и воинской выправкой северных воинов, шагнул к богатырю и обнял его. Следом с Руяром обнялись Воля и Фарлаф. Наконец очередь дошла и до Огнеяра, возглавлявшего ныне личную охранную сотню князя Игоря.
– Здравствуй, сыне, – тихо прогудел седовласый воевода, обнимая своего вконец разволновавшегося пасынка, широкоплечего и статного, как его отец Божедар, и гибкого, как мать Дивоока. Объятия их задержались чуть дольше. Только после этого сотник, опомнившись, оглянулся на князя. Тот, улыбаясь, одобрительно кивнул. И Огнеяр громко повелел чуть дрогнувшим голосом:
– Воеводе Новгородскому и славной дружине его с прибытием на землю Киевскую… Слава!
– Слава, слава, слава! – прогремела в ответ княжеская сотня.
– Как было уговорено, княже, со мной малая часть дружины, остальная под рукой Крапивника в урочный час будет ожидать нас у Переволока, – молвил богатырь, и князь согласно кивнул.
Военачальники собрались в просторной княжеской гриднице, чтобы за добрым ужином порешать все дела по предстоящему походу в море Хвалисское.
– А скажи, воевода, – обратился негромко на свейском к Фарлафу молодой сотник Новгородской дружины Рудкар, что, судя по огненно-рыжему цвету волос, было его родовым именем, – кто сей воин, сидящий по десную руку от нашего Духа Вотана, я слышал, как воевода называл этого молодца сыном?
– Это и есть его сын, только не единокровный, – так же негромко на языке нурман стал рассказывать Фарлаф любопытному сотнику. – Вскоре после того, как мы пришли в Киев, византийцы с папскими людьми задумали убить князя Олега Вещего, но отец Огнеяра, эллин Божедар, который служил в княжеской сотне под началом Руяра, в одиночку схватился с убийцами и большую часть их уничтожил. Хоть и сам погиб в той неравной схватке, но покушение на Ольга Вещего отвратил. Тогда и дал сотник князю слово, что будет заботиться о семье своего погибшего воина. Вот оттого, когда родился Огнеяр, а родился он уже после гибели Божедара, и стал Руяр его отцом-восприемником, а потом и воинским наставником. А отчего вы его Духом Вотана зовёте? – полюбопытствовал Фарлаф.
– Оттого, воевода, что и ростом он богатырь, силён и крепок, как Иггдрассиль священный, и копьём владеет, как сам Великий Вотан. А ещё более могуч духом своим, говорят, бывали случаи, когда он опытных бойцов одним взглядом останавливал, и те не могли двинуться, будто к земле прирастали. Он Свентовидов воин, а по-нашему Дух Вотана, – с величайшим уважением и гордостью молвил Фарлафу рыжеволосый собрат из племени свеев.
Воины меж тем обсуждали предстоящий поход.
– Мы, княже, – с расстановкой молвил Руяр, – разделились так, чтобы те, кто пошли Ра-рекой, больше людей взяли, а мы с собой только гребцов. Теперь можем воев Киевской дружины в наши лодьи посадить.
– Добре, нам ведь надобно все пять сотен лодий в Корчеве воями снабдить, а ваши люди в морском деле сведущи, и по Варяжскому морю, и по Белому, а кое-кто и в Срединное хаживал, – молвил князь. – Выйдем сразу после Купалы, а к Перунову дню мы должны встретиться на Итильском Переволоке. Поспеет Крапивник-то?
– Думаю, княже, он даже раньше прибудет. Ему сподручнее через озеро Нево по Свири, а там как захочет: то ли через Оять на Суду, а уж оттуда по Шексне прямиком в Ра-реку; то ли через Онегу пойдёт, а оттуда по Вытегре и через переволок в Ковжу, что прямиком в Белозеро впадает. А с Белозера Шексна и понесёт лодьи прямиком в Ра-реку священную, только правь да за мелями гляди, а та уже доставит на своей длани до самого Итиля, что мать дитятко к колыбели. Купцы наши обычно до Итиля за три седмицы спокойно доходят.
– А нам, главное, пороги одолеть да в Корчеве быстро управиться, – размышлял Игорь. – Я уже послал своих людей, чтоб всё заранее подготовили. Придём, пересядем на морские насады – и, айда к Итилю! Хазары согласны пропустить нас за часть добычи, там уже всё договорено. И поплывём в море Хвалисское! А богатства, сказывают, там превеликие имеются, да и отроки из Руси через хазар туда немалым числом попадают, знать, заслужили покупатели отмщения праведного! – сын Рюрика весь горел предвкушением доброго воинского похода.
– Как я рад, отец, тебя видеть, думал, ты на покой ушёл, а ты вон воеводой стал! – радостно молвил своему наставнику Огнеяр.
– Того, сыне, я и сам не ожидал. Вместо воеводы Дана, что в Волхове утонул, поставил князь Олег Вещий темника Гудима, которого после похода на Царьград, когда он полотнища из древесной шерсти за крапивную материю принял, стали называть Крапивником. Так вот, – погрузился в воспоминания Руяр, – когда мы в землю северскую шли, всю дорогу из Киева был князь задумчив. А поглядел на дружину Новгородскую, вдруг и речёт, что, мол, нет у неё той выучки и строгости воинской, как в моей княжеской сотне. «А возьмись-ка ты, брат Руяр, да наведи ряд добрый, а Гудим Крапивник будет тебе надёжной опорой и первым помощником». Сказано было сие при дружине и всех её темниках да тысяцких, что для смотра княжеского в Ратном стане выстроены были. Так и стал я Новгородским воеводой. А теперь поспешил по зову князя Игоря снаряжать лодьи к дальнему походу. Коль понадобилась Новгородская дружина сыну Рарога, то крепче и надёжней опоры ему не найти! С охотой сбираются варяги и словенцы в море Хвалисское, потому как воинственному народу крепко поднадоело относительное спокойствие мирной жизни. – Седой богатырь глядел пронзительными голубыми очами, в которых, как на волнах в солнечный день, плясали задорные блики.
– А что с князем Ольгом Вещим стало, как он умер? – вмешался в разговор киевский воевода Олег-младший, сидевший напротив. Богатырь помедлил.
– После того, как мы пришли в Новгород, я занялся дружиной, а князь с охороной малой отправился в родное Приладожье. А потом вернулись охоронцы и поведали, что загинул наш князь от укуса змеи чёрной, и то подтвердила сестра князя, с ними приехавшая. Вот и весь сказ…
