– Нынче праздник Иоанна Крестителя, – пояснил начальник княжеской стражи и осенил себя крестным знамением, повернувшись в сторону островерхого собора, когда они приблизились к центру града. Новый каменный собор с двумя высокими башнями по бокам от главного входа, освещённый неровным светом огромного костра, разложенного прямо на площади, в отблесках пламени с колеблющимися тенями выглядел величественно и даже как-то таинственно-зловеще.
Олег тоже перекрестился. В Киеве он мог это делать, когда оставался один или приходил в небольшой храм на Подоле, где молились те же моравские купцы, да варяги, что были христианами. Но построена она была совсем недавно, уже после ухода отца. До того он как-то стеснялся родителя, зная о том, что именно пастор римской церкви Энгельштайн руководил заговором против отцовского боевого побратима и отца Игоря, князя Рарога. Оттого, наверное, на людях избегал творить крестное знамение, ощущая, что народ вокруг воспринимает сие, как нечто чужеродное. Хотя крест на груди носил, но на него никто внимания особо не обращал, потому как оберег у каждого русича был свой. Охотник носит зуб или коготь могучего зверя, которого одолел. Воины предпочитают тотем своего рода, – кто волка, как лютичи; кто белого коня, как руги; кто сокола, как рарожичи. Кто-то хранил на груди медальон с волосами любимой Берегини, что ждёт его дома и оберегает не только очаг, но и своего мужа в далёком и опасном воинском походе. У кого-то был заговорённый меч или топор, у кого-то на боевом щите красовалось Солнце. Оттого все и воспринимали оберег на шее, как должное.
– Сейчас праздничная месса в соборе святых Петра и Павла, – сообщил начальник княжеской стражи, – так что воевода может сходить на молитву и, скорее всего, увидит там князя Вратислава, а воины твои пусть занимают место для постоя, которое укажет мой помощник, – седоусый кивнул на упитанного круглолицего воина.
В соборе седоусый тут же покинул Олега и тихо подошёл к стоящим впереди людям в дорогих одеждах. Священник читал праздничную проповедь на латыни. Незаметно оглянувшись по сторонам, Олег как бывало в детстве, подумал, как могут эти славяне быть настоящими верующими христианами, не зная даже, о чём идёт речь в проповеди или молитве? Он учил латынь и понимал священные тексты, но, та же его мать, как она могла считать себя христианкой, если ничего не понимала, как и большинство присутствующих сейчас в этом большом каменном соборе? Между тем, несмотря на службу, на незнакомца в воинских доспехах и плаще всё более обращали внимания. Переглядывались, перешёптывались меж собой, бросая в его сторону вопросительно-оценивающие или просто любопытные взгляды.
В конце длинной праздничной службы, когда народ стал усиленно креститься и бить поклоны, готовясь к выходу, к Олегу и его охоронцам подошёл худощавый муж в дорогом одеянии и важно, как подобает настоящему европейскому придворному, заговорил с почтительным поклоном.
– Воевода князя Руси Ингарда, именем Колег, князь Чехии Вратислав ждёт тебя. Я провожу.
В деревянном тереме, похожем на киевские и новгородские срубы, перед Олегом предстал отменно одетый, коренастый, подвижный человек с усталым и озабоченным взором, которого воевода видел на службе. Виски его были посеребрены, и седые пряди змеились в длинных волосах, откинутых назад и забранных дорогим очельем. Человек сей был по всему знатного рода и обладал немалой властью, потому как все его указания, даже едва заметные, исполнялись тут же.
– Я князь Великой Чехии и Моравии Вратислав. Судя по присутствию на службе божьей, воевода Колг крещён?
– Да, почтенный князь Чехии и Моравии, – кивнул согласно рус.
– Тогда нам легче будет понять друг друга, – молвил Вратислав и, как показалось Олегу, очи его чуть посветлели. Он махнул рукой, приглашая сесть. – Уже восемь лет прошло, как в битве с уграми погиб мой сын, воевода моей дружины. Потом приходили германы, да и многие моравские князья тоже пытались выйти из подчинения и тем ослабить могущество Чехии-Моравии, но мы пока держимся. – Вратислав помолчал. – Воевода Колег, я рад, что ты пришёл на службу ко мне вместе с твоими воинами. Сразу скажу, я дам тебе и твоим воинам всё, что смогу, без этого мне трудно будет отстоять княжество от жаждущих его захватить, а таковых немало. – Вратислав ещё раз испытующе глянул на Олега. – Я слышал, что твой отец Колег Вещий был очень мудрым человеком и умел творить чудеса, ты же был при нём воеводой и участвовал в великом походе на Царьград? – спросил князь Вратислав, снова внимательно глядя в очи собеседника.
– Да, я был воеводой при отце, и потом после его смерти при князе Игоре. Ты, князь, ведаешь обо мне многое, – приподнял бровь Олег.
– Кое-какие слухи из Киева и других градов Руси доходят и до нас, – уклончиво ответил чешский князь. – Скажи, почему ты покинул Киев, мне важно сие не из пустого любопытства, ведь я должен доверять тебе и полагаться, как на самого себя. Я видел твою дружину и скажу, это настоящие воины, и должна быть весьма веская причина, чтобы покинуть одного князя и уйти к другому. Не думаю, что киевский князь мало платил столь достойным бранцам.
Олег тяжко вздохнул и негромко отвечал, взвешивая каждое своё слово.
– Можно сказать, что расстались мы с Игорем из-за женщины, позволь князь, я не буду называть её имя. – Вратислав понимающе кивнул. – Но, кроме этого были и другие причины, – каждый видел путь Руси по-своему и те разногласия становились всё большими. Вот и пришлось расстаться, пока до беды не дошло.
– Это нынче великая редкость, чтобы люди так по-мирному разошлись, – молвил Вратислав. – У нас чаще, да что там чаще, почти всегда разногласия, особенно борьба за власть, заканчиваются междоусобицей. Даже не знаю, кто мне больше седых волос прибавил, внешние враги или свои, внутренние. Да и не только у нас, во всей Европе так, – махнул в сердцах рукой чешский князь.
– Но ведь, насколько я ведаю, те же франки или германцы, как здесь их называют, они тоже христиане, почему же они воюют своих единоверцев? Я уж не говорю о твоих собратьях – князьях моравских, чешских, словенских, хорватских, польских. Даже в языческой Руси нет такой жестокой междоусобицы, а здесь ведь земли христианские, отчего так? – вопросил рус, глядя в упор на чешско-моравского князя.
– Не знаю, может, время такое, а может, мы плохо исполняем заветы Господа нашего Иисуса, – неуверенно ответил чешский князь, очевидно сбитый с толку неожиданным вопросом пришельца.
– Разумею, князь Вратислав, без доброй Тайной службы в нынешней Европе долго не продержаться, – кивнул воевода. И снова они с собеседником поняли, что хотел сказать каждый.
Князь встал, как бы подчёркивая важность того, что он сейчас будет речь. – Колег, сын Колга Вещего, я князь Чехии-Моравии Вратислав приглашаю тебя вместе с твоими опытными воинами к себе на службу и предлагаю войти в состав моей княжеской дружины. – И они скрепили договор крепким рукопожатием.
Потом было праздничное застолье в честь пресветлого праздника Святого Иоанна Крестителя, в окружении княжеских придворных, священнослужителей и епископа.
