– Сие значит… – начиная понимать, серьёзно молвил Свен, – что предки князя будут и меня хранить?
– Не только хранить, Свен, в твоих руках сама судьба князя, его жизнь и благополучие. Потому ты должен быть всегда рядом с ним. Сей оберег никому не показывай. Всё, что я тебе рассказал – наша великая тайна, береги её и иди по проторенному мной, отцом и дедом пути. Своим трудом мы открыли для тебя хорошую дорогу, старайся же следовать по ней с наилучшей пользой!
Эти слова деда юный Свен крепко запомнил на всю свою жизнь, оказавшуюся при всех опасностях, долгой и успешной. Что ему больше помогало, – покровительство древних богов, природное везение, родовой знак Мьёлльнира, а может, невзрачный оберег князя Игоря, который он ещё в годовалом возрасте «отвоевал» у самого князя, или всё вместе, кто знает, – но Свенельд имел в своей долгой жизни всё: воинскую удачу, достаток и власть.
Но, то было потом, а сейчас юный Свен стоял перед дедом с отцовским боевым ножом и его «рысьи» очи сияли радостью, гордостью и желанием поскорее пустить подарок в настоящее дело.
– Это только начало, – подмигнул дед, – завтра мы с тобой пойдём в Ратный стан!
Ратный стан был не просто местом сбора и воинской учёбы Киевской дружины, а ещё и неким священным, ритуальным местом, хранилищем духа и ратных традиций, ведь не зря он по-настоящему был обустроен самим Олегом Вещим, установившим некие неписаные коны, в коих дух и воинская сила были неразрывны. Потому незримое присутствие ушедшего князя-волхва витало над воинским пристанищем. Это ощущали и опытные воины, и отроки, которые приходили сюда в свой срок, чтобы постичь основы ратные и, приняв Перунову клятву, стать частью единого братства киевских мужей, каждый из которых, вне зависимости от ремесла, был защитником и рода, и града своего, и всей Руси. Ведь когда приходили вороги, то на защиту становился каждый, – огнищанин ли, рукомысленник, пастух или бортник. Те же, кто проявлял особое умение и способности, могли поступить в княжескую дружину или стать охоронцами торговых караванов, которые проходили через Киевскую землю в великом множестве.
Зимние месяцы – самые «горячие» для воинской учёбы, оттого наряду с прочими божествами имеют своего покровителя – бога Ратича. Все дела в полях закончены, урожай в закромах, потому у мужей есть достаточно времени для постижения и совершенства ратного дела. А что на дворе лютуют морозы да метели, к тому русам не привыкать. Коли ты в зимней одёжине добре рубишься, то в летней и подавно с любым ворогом справишься. К тому же поля и болота скованы морозом, скачи по ним, сколько нужно, и полю вреда никакого, и пути везде проходимы.
Вот и сейчас юнаки, как исстари на Руси называли молодых, готовящихся к принятию Перуновой роты отроков, под руководством строгого седовласого и седоусого воина по имени Бродник, выметя Дружинную площадь в Ратном стане от выпавшего вчера снега, старательно повторяли мудрёные воинские приёмы.
Так случилось, что тонкий станом, но жилистый и шустрый, как ласка, Горицвет, основательный Притыка и молчаливый Издеба оказались в одном десятке. Бродник как раз перешёл в другой конец ратного поля, где более опытные мужи трудились с не меньшим тщанием, то окружая условного супротивника в коло, то выстраиваясь Макошью или Птицей.
– Бродник повелел десятника избрать, кого выберем? – Громко вопросил небольшого роста крепыш с розовыми от мороза щеками.
– А давайте, братцы, мы по чести, поединком решим, кому из нас десятником быть, – предложил самый быстрый на язык Горицвет. Кряжистый, даже слегка полнотелый Притыка, почесав по привычке затылок и смерив тонкую стать сотоварища, согласился. Высокий Издеба молча кивнул в знак согласия. Решили биться каждый за себя до первой крови, или когда кто-то окажется на лопатках. Чтоб ограничить место схватки, образовалось коло, к которому присоединились юнаки из других десятков. Поединщики быстро скинули свои тулупчики и рукавицы. Началась схватка. Крепыш Притыка, нагнув голову, первым делом ринулся на Горицвета, полагая, что с Издебой придётся повозиться дольше. Однако жилистый и быстрый Горицвет мигом уклонившись от цепких рук юного Притыки, неожиданно переместился за нападающего, пользуясь тем, что тот поскользнулся и упал, и оказался прикрыт им от Издебы, которому ничего не оставалось, как схватиться с тут же вскочившим на ноги Притыкой. Собравшиеся вокруг юнаки азартными криками и подбадривающими советами поддавали прыти сражающимся.
– Шуйцу перехвати! – кричал кто-то из кола.
– Горицвет, сзади! – вопил другой.
– Наддай ему, Издеба, наддай… – горячо взывал третий.
– Бродник! Кончай свару, Бродник идёт, – закричали самые сторожкие. Однако накал поединка полностью захватил троих будущих десятников и они даже и ухом не повели на предостерегающие крики собратьев. Тогда десятник второго десятка Веряга, что отличался от сверстников необычайной силой и мог легко заломить даже взрослого мужа, вскочил в круг и мигом расшвырял троих спорщиков. В сей миг и подоспел их наставник. Нахмурившись, он оглядел подопечных, – раскрасневшихся, без шапок и рукавиц, в испачканной землёй и снегом одежде, с царапинами на разгорячённых ликах, и всё понял. Заговорил сердито, меча в сторону недавних спорщиков молнии жёстких, как удары плети, слов, которые накрепко, наверное, на всю оставшуюся жизнь, впечатывались в их разум и память.
– Значит, решили силой помериться и вызнать, кому десятником быть? – Старый воин помолчал, ожидая ответа. Троица стояла, понурив головы и глядя себе под ноги, не понимая, чем вызвано недовольство Бродника.
– Мы ж по Прави хотели, кто в схватке первый, тот и… – негромко ответил за всех Горицвет, стряхивая прилипший снег и натягивая на мокрые плечи поданный кем-то из сотоварищей короткий тулупчик. Двое других, тоже принимая от друзей одежду, кивнули в знак согласия.
– По Прави, значит… А ведомо ли вам, что для начальника одной силы да храбрости ой, как мало. Ну, вот Веряга вас всех троих раскидал, как снопы на гумне. Так что же, его теперь воеводой поставим, а вас, задиристых молодых кочетов, темниками, так? – Сердился старый воин. – А разумение, как водить тьмы и полки, или хотя бы сотни, у вас есть? А в самой жестокой сече видеть не только ворога перед собой, но и всю свою сотню или целую тьму? А ворога, что твоим воинам противостоит, сколько б его ни было, да не просто зреть, а чуять и понимать каждое его движение, это у вас есть? – Грохотал простуженным басом Бродник. – Для того, чтобы командовать, прежде всего, нужно разумение, собранность и ответственность за других. Без этого сила и храбрость ваша и воинов, вам вверенных, к погибели пустой приведёт, а не к победе!
Долго вычитывал старый воин стоявшим перед ним отрокам не совсем понятные им наставления. Когда же почувствовал, что «стружку» бездумной мальчишеской страсти быть непременно первым, он уже снял в нужном количестве, то, кинув лукавый взгляд на повинные головы «бойцов», незаметно перешёл к «лепке» из отчаянных природных заводил настоящих будущих сотников и тысяцких, а может быть и темников. Долгий, тонкий и кропотливый это труд, но без него не иметь киевской дружине настоящих водителей воев.
