– Дак чего нам, перед девками, что ли, красоваться, наше дело оружием споро володеть, а не чищеной железиной гордиться, – проворчал высокорослый и широкоплечий охоронец из варягов.
– Вы личная сотня самого князя, как его вои выглядят, так и о самом князе судить будут, – строго ответствовал Руянец. – А как ты, Бранимир, оружием володеешь, сейчас поглядим. Ну-ка, обнажи клинок, а теперь иди на меня, рази!
Бранимир немного замешкался, но потом преодолел растерянность и ринулся на богатыря. Он не успел сделать и нескольких рубящих ударов, как его клинок, блеснув серебристой рыбиной на утреннем солнце, отлетел в сторону, а могучий кулак Руянца вошёл под рёбра одесную, заставив потерять дыхание. Схватив пару раз воздух широко открытым ртом, Бранимир, у которого вдруг подкосились ноги, осел на песок.
– Видишь, как худо бывает, коли бляхи да наручи не почищены, – всё тем же спокойным тоном молвил сотник. – Завтра чтоб все были в виде воинском, а не лишь бы как! Ряд во всём должен быть! – Строго молвил Свентовидов воин, обращаясь ко всем. – А сейчас учёба!
С тех пор все воины, свободные от охороны князя и терема, усердно постигали непростую науку. Они прыгали с другого яруса терема, прикрывали собой и уводили от ворожьих стрел «князя», вступали в схватку против трёх и более нападающих, учились быстро «треножить» противника, мигом перелезать через частокол, держать оборону в светлице, прорываться через заслон и прочее, прочее.
Через несколько месяцев, подойдя к Ольгу, Руянец попросил:
– Княже, дозволь нам всей сотней к храму Свентовида Холмоградского отправиться и там, пред очесы Божеские, священную роту принести и получить от волхвов благословление на службу верную.
– Я с вами поеду, – кратко ответствовал Ольг. – Пошли двух воинов, пусть договорятся с жрецами о посвящении.
Проскакав на восход, свернув к полудню и переправившись через речку Мсту, сотня во главе с Ольгом вскоре оказалась перед Холмоградом или Хольмгардом, как называли его варяги. Одинокий холм возвышался над всей окрестностью, на плоской вершине которого располагался храм Свентовида, обнесённый валом и высокой деревянной оградой.
Оставив коней внизу, сотня стала подниматься на холм по утоптанной змеистой тропе. Вокруг цвело летнее разнотравье, колыхался не боящийся жары кипрей, вознося кисти свих ярко-розовых цветов, на которых собирали нектар пчёлы; синели и белели полушаровидные головки одышной травы, которую пили при одышке, а также при укусе бешеных животных и ядовитых змей, коих вокруг водилось немало. Там и сям по склону виднелись сложенные из камней пустотелые треугольники, в средине которых было то зерно, то монеты, то наконечники стрел и иные предметы.
– Что это? – тихонько спросил один из новобранцев, ещё не бывавших в этом священном месте.
– Жертвенники, – отвечал новгородский воин, – их три сотни и шесть десятков, как и окон в храме Свентовида, по числу дней в году, не считая дней Огненного Перехода. А врат в храме двенадцать, по числу месяцев.
Из открытых ворот навстречу вышли жрецы во главе с Боговедом.
– Рад видеть тебя, княже, и воинов твоих, – молвил, как и подобает волхву, сильным, но душевным голосом Боговед.
– Вот, отче, начальник моей личной охороны. Реки, Руянец, – повернулся к стоящему рядом богатырю князь.
– Я был воином храма Свентовида в Арконе Руянской и хочу, чтобы воины сотни княжеской приняли посвящение в сём храме и дело своё справляли по совести и чести воинской, получив в учителя и покровители самого Великого Свентовида.
– Мне про тебя сказывали новгородцы, и я рад, что свентовидов воин прибыл служить князю нашему Ольгу, то не простой знак, божеский, – одобрительно молвил Боговед и указал следовать за ним.
Перед взором воинов предстал храм из светло-серого камня, блистая на солнце полукруглой кровлей из позолоченной меди. Двенадцать яшмовых столбов поддерживали навес кровли, внутрь вели семь ступеней. Некоторые из воинов, бывших здесь впервые, пошли вокруг, с изумлением глядя на многочисленные окна и двери, которые закрывались медными затворами.
– Гляди-ка, – удивлённо молвил новобранец, – с долу казался невелик, а тут какой огромный!
– По окружности 1460 шагов, – тоном знатока пояснил новгородец. В это время загрохотали запоры, и отворилось окно. – Не бойся, – усмехнулся новгородец, – окна в храме открываются жрецами в течение дня по ходу солнца, приветствуя его и впуская в Дом Божий. Окон, как я уже говорил, три сотни и шесть десятков. А дверей двунадесят.
– А что это на дверях изображено? – не унимался новобранец.
– На двенадцати дверях изображены двенадцать подвигов Свентовида, кои на небесах записаны созвездиями. Тут изображено, как для пользы людей Свентовид даровал людям Овна с волшебным руном, из которого можно делать пряжу. На других дверях – как он поставил на службу людям Быка неукротимого с ралом и другими земледельческими орудиями. На третьих он побеждает Чернобога, похитившего чад его – Близнецов Даждьбога и Зимцерлу. Тут одолевает огромного Рака, намеревающегося похитить солнце. А тут золотым самосеком разит ужасного Льва, похищающего у Велеса скот. А вот, гляди, на шестых вратах изображена любовь Свентовида к Деве Тригле и терзания влюблённого в неё Чернобога. Свентовид поёт и играет ей на гуслях, она его украшает венцом, а вокруг пляшут боги и богини Зимцерла, Лада, Сева, Мерцана и прочие. На седьмых вратах Перун держит великие Весы для решения распри между Чернобогом и Белобогом и чадами их. На восьмых Свентовид поражает Скорпиона, похитившего дщерь его Зимцерлу. На девятых Златыми Стрелами прогоняет Ния. На десятых Свентовид создаёт сребророгатого и волносеребристого Козла. На одиннадцатых изображён бог Света, льющий из златых Водоносов обильную воду, из которой берут начало реки: Волга, Днепр, Двина, Дон, славное озеро Ильмень, Волхов и прочие. На последних дверях Свентовид заселяет реки, моря и озёра Рыбами. Ну вот, я тебе быстро про всё рассказал, рассмотреть всё равно не успеем, пойдём, наши уже строятся!
Во дворе перед храмом воины выстроились в два ряда ликами друг к другу, сняв начищенные свои шеломы и держа их на согнутой в локте шуйце.
Боговед, вступивший в храм с западных врат, повелел князю и сотнику войти во врата восточные, которые широко распахнули жрецы.
Вступив в священное пространство, Ольг вдруг почувствовал, как его охватило необычное волнение. Он был здесь, и одновременно там, на острове Руян. Казалось, что где-то совсем рядом князь Рарог, его боевой содруг, который сейчас войдёт в храм и будет вопрошать изваяние божества о будущем. Тогда Рарог был внутри, а Ольг с воинами стоял снаружи. А нынче он, князь Ольг, входит в чертоги храма, а во дворе его личная сотня крепких, верных и обученных воинов, на которых он всегда может положиться в трудный и опасный миг, как полагался тогда на него и своих братьев князь Рарог. Рарога нет в живых в этом мире, но здесь, в священном храме Свентовида, Ольг снова ощущает его присутствие и незримую помощь. Да отчего только незримую? Рядом руянский посланец, ого-го, ещё какой явный! Сердце в груди стучит гулко и ощутимо. Ольг и Руяр с поклоном опускают принесённые дары в большую золочёную чашу у ног божества и почтительно отступают на три шага. В это время загрохотали затворы, и открылось очередное окно, впустив солнечный луч, упавший на изваяние присноюного Свентовида и стоящего пред ним главного жреца.
