Закончив короткий обряд благословения стоящего на одном колене Александра, епископ закончил:
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.
Юноша встал, поблагодарил святого отца и, повернувшись к алтарю, произнёс положенные в таком случае слова:
– Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen. Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
– Отто проводит тебя, сын мой, слушай его советы, как мои, он расскажет, как тебе поступать в дальнейшем, чтобы быть достойным своих славных отца с матерью и служить нашему господу Иисусу, как подобает воину его.
– А где же Клаус, я думал увидеть земляка? – спросил Отто, скосив очи на охоронцев, когда они с Александром вышли из храма.
– Он приводит в порядок дом, который приобрёл для меня дед Бажан в Киеве. Он же мой наставник, а не телохранитель. Зато я уверен, что в доме всё будет в порядке и на своих местах.
– О, вижу, что любовь к порядку и рациональность твой учитель тебе точно привил, – одобрительно проговорил Отто. – Знаешь, Александр, епископ Энгельштайн поручил мне связываться с тобой, ведь мы, единоверцы, должны поддерживать друг друга, однако мне рискованно появляться в Киеве, ты сам знаешь, как подозрительно там относятся к христианам. Поэтому, если придёт кто-либо от меня и скажет, что он от Отто из Искоростеня, и в подтверждение покажет тебе вот это, – служитель показал юноше небольшой медальон в виде головы воина в шлеме, – прими его, он человек нашей церкви. А если тебе нужно будет срочно передать что-то мне, пошли с письмом кого-то из своих охранников, их я уже видел и знаю, или с тем же Клаусом, его я узнаю по речи. Пиши лучше на латыни. Теперь расскажи, где в Киеве находится твой новый дом.
– Ну, как вышло с многомудрым Энгельштайном? – спросил Ольг, обводя пытливым взором сидящих пред ним за столом изведывателей и сына.
Олег рассказал, как проходила встреча.
– Я-то толком не ведал, что мать моя была в заговоре против князя Рарога и что ты, отец, и тётка Ефанда его спасли, потому удивился по-настоящему и тем добавил к себе доверия епископа и его помощника. Правда, осторожны они очень, не зря так выпытывали, что и где в Изборске находится. Только после этого стали мне доверять, и то не ведаю, полностью ли, – с сомнением ответил сын.
– Княже, мы выяснили, где сей легат в Искоростени обитает. Охорона у него добрая: и внутри за частоколом прочным, и снаружи прохаживаются люди оружные. А ещё заметили, что часто к нему приезжают люди именитые из местной знати. Похоже, они что-то серьёзное задумали, – проговорил Мишата, и остальные изведыватели, побывавшие в Искоростени, подтвердили его слова.
– И мне кажется, что встреча наша с Отто совсем скоро случится, – молвил Олег.
– Клаус твой не проговорится, что ты мой сын и прочее? – спросил князь.
– Нет, отец, Клаус исполнительный и меня любит, как сына своего, у него-то более и нет никого. Я ему пояснил, что если кто узнает, что я сын князя, то быть большой беде, могут меня и убить.
– Мы с Кулпеем, как охоронцы, которых сей Отто видел, будем всегда подле находиться, – горячо уверил Ерофей.
– Ну, а мы со Скоморохом по хозяйству там, чего Клаус скажет, управляться будем, – улыбнулся Айер.
– Вот, сыне, пришлось и тебе с Тайной службой накоротко познакомиться, – немного грустно улыбнулся князь.
Когда уже шли по Ратному Стану, Ольг спросил у сына, не беспокоит ли его, что он вынужден выступать против единоверцев.
– Отец, Клаус мне много порассказал, как единоверцы идут войной друг на друга. Я ведь не в них верую, а в Бога Всевышнего. А то, что моя мать приняла когда-то их сторону, у неё был интерес стать княгиней, вот она и стремилась убрать князя Рарога, я знаю свою мать. Оттого я её вину должен искупить, что сейчас и делаю, и делать буду всю жизнь, – горячо закончил юноша. И растроганный Ольг приобнял сына за плечи.
* * *
Руяр, начальник княжеской охороны, кликнул к себе Божедара.
– Беда какая-то с Вилоколом случилась, занемог нежданно после вчерашней охоты, так что перевожу тебя во внутреннюю стражу. А сие, ведаешь, какая ответственность? Князь Ольг на днях ворочается в Киев. Сейчас пошли со мной, расположение внутри терема ты должен знать назубок: где какие покои, куда входить можно, а куда только коли позовут.
Несколько дней спустя Божедар возвращался со службы. Едва отошёл от терема, а мысли уже унеслись вперёд, к прекрасной Дивооке, что уже ждёт его и, споро управляясь с домашней работой, которой нет конца, то и дело бросает нетерпеливые взгляды в сторону ворот.
– Здрав будь, брат Божедар! – вырвал из теплоты грёз знакомый голос, словно резанув по обнажённому сердцу, отчего оно сразу сжалось, и противный холод стал растекаться по всему телу. Вот уж кого он больше всего не желал увидеть сейчас, так это обладателя сего насмешливого полуженского голоса. От неожиданности воин приостановился, но затем, справившись с собой, пошёл дальше, лик его приобрёл каменное выражение.
– Что тебе нужно? – не оборачиваясь, спросил стражник.
– Как дела, брат, ты, говорят, теперь у самого князя в охоронцах ходишь, а в изведыватели тебя ещё не приглашали, со всякими трапезитами ромейскими бороться, слыхал, наверное, про таких?
– Ты балагурить явился или по делу что скажешь? – стал раздражаться воин.
– Божедар, какой ты стал важный и сердитый, сотоварищей своих, что о тебе пекутся, видеть не желаешь. Ах да, как я позабыл, тебя же молодая жена дожидается, та самая Артемида, с которой ты по углям ходил. Видишь, как хорошо сладилось, язычники друг дружку нашли! – с обычной издевкой хихикнул полнотелый, идя сзади по пустынной улочке.
– Хорошо, – останавливаясь, проговорил Божедар, оглядевшись по сторонам. – Давай зайдём куда и поговорим.
– Ну да, в гости ты меня не позовёшь, это верно, зайдём хотя бы вон туда, – примирительно проговорил полнотелый торговец, указывая на заброшенный двор, явно пострадавший несколько лет тому от наводнения. Они уселись на каких-то обломках скарба и брёвен, принесённых весенним половодьем, и разросшиеся кусты шиповника скрыли их от посторонних взглядов. Сняв с плеча широкую лямку, Устойчивый осторожно умостил на брёвнах лоток со сладкой ароматной выпечкой.
– Бери вот крендельков с черносливом, превкуснейшая вещь, я с тебя дешевле возьму, хотя ты теперь человек состоятельный, всё ж таки у самого князя служишь, – снова начал балагурить Устойчивый, но натолкнувшись на холодный взгляд Божедара, погасил улыбку. – Ладно, тогда о деле, вижу, что большой радости от нашей встречи ты не испытываешь.
– Твои охоронцы, коли не заметили, как мы сюда свернули, с ног собьются, тебя разыскивая, – проронил воин.
– Значит, впредь им наука будет, пускай поищут, – искривился в полуулыбке-полуоскале Устойчивый. – А у тебя, значит, всё прекрасно, – добрая служба, ладная жена, я рад, очень рад! Ты хорошо пристроился. – Полнотелый глянул по сторонам. – Только, надеюсь, ты не так наивен, чтобы думать, что всё это само собой, как спелый плод, упало тебе в руки? – Увидев, что собеседник недоверчиво сузил свои голубые очи, полнотелый издевательски хмыкнул и продолжил. – Да, брат, знаешь, сколько золотых монет пришлось через того купца-христианина отвалить начальнику теремной стражи, чтобы тебя взяли в охоронцы? То-то же! А теперь пришёл черёд выполнить задание святой церкви. Ты лучший воин из всей нашей группы, к тому же один вхож в покои княжеские. Так что думай, как всё это лепше сотворить, а мы уже все тебе поможем…
