Ее дети всегда хорошо учились, в меру шалили и лодырничали, короче говоря, не создавали проблем, и она привыкла им доверять. Ей бы в голову не пришло спрашивать, во что играл Никита в гостях у одноклассника и о чем Юрка переписывается с друзьями по Интернету. Теперь же Наташа вдруг позавидовала родителям, вынужденным всегда держать руку на пульсе: где был, с кем гулял и тому подобное. У их детей такие вопросы, по крайней мере, не вызовут удивления и протеста. А если ее мальчишкам вдруг начнут морочить голову какие-нибудь Стражники с большой дороги, которыми сейчас бредят подростки, — как об этом узнать, чтобы принять меры, пока не поздно?
Погруженная в эти тревожные размышления, Наташа даже не могла читать в метро, хотя по привычке держала в руках раскрытую книжку своего любимого карманного формата и в десятый раз скользила глазами по одним и тем же строчкам.
«Я не верю в нечистую силу, миледи, — произнес граф, — но допускаю ее существование. Потому, будьте любезны, обопритесь на мою руку, и давайте выбираться из этого негостеприимного места».
«Надо же, как кстати, — с мрачным сарказмом подумала Наташа, когда смысл прочитанной фразы наконец дошел до нее. — Умница граф совершенно прав — надо выбираться из негостеприимного места. На чью бы только руку опереться?»
Из перехода на своей станции она вышла хмурая и задумчивая и не сразу услышала, что кто-то ее окликает. В конце концов зовущий голос прозвучал прямо над ухом. Наташа испуганно оглянулась — и чуть не бросилась на шею к высокой худощавой женщине в подростковой куртке. Не иначе как судьба послала ей эту встречу. Теперь она знает, на чью руку опираться!
— Радочка, дорогая! Сколько лет, сколько зим!
— Здравствуйте, Наташенька!
Они знали друг друга с незапамятных времен, но общались на «вы». В общем, даже не из-за разницы в возрасте, хотя Рада была значительно старше. Просто на их отношениях, как и на всем, что касалось Рады, лежал отпечаток некоего изысканного аристократизма. Наташе, с ее любовью к рыцарским романам, страшно нравились эти церемонии. К тому же Рада была одной из немногих клиенток, которая за годы знакомства стала ей если не подругой, то доброй приятельницей.
Сейчас Рада смотрела на нее со своей обычной приветливой улыбкой, ничуть не стесняясь открывать слишком крупные зубы. Вокруг прищуренных глаз собрались тонкие морщинки, которые почему-то ее не старили. Эти морщинки были всегда, сколько Наташа ее помнила. И вечно непрезентабельный вид — брезентовая куртка, мешковатые брюки, рюкзачок за спиной. Но даже в самом затрапезном наряде Рада казалась герцогиней, представительницей такого высокого рода, что ей не было нужды подчеркивать свою знатность дорогими нарядами и высокомерием. Наверное, вот так же мила и приветлива с простыми людьми английская королева, в отличие от напыщенных лакеев и придворных судомоек.
Не улыбнуться ей в ответ было невозможно.
— Как дела, Наташа? Как мальчики?
— Спасибо, хорошо. А ваши дети?
— Все в порядке. Вы хорошо выглядите.
— Вы тоже, только стричься уже пора. И покраситься не мешает. Почему не звоните?
— Да, вы правы. Что-то никак не выберусь.
— Работа? — спросила Наташа.
— Нет. Я сейчас не работаю. Уволили.
— Вот и повод обновить облик, — настаивала Наташа, умевшая уговаривать клиентов. — Давайте я к вам прямо в воскресенье приду.
— Ой, Наташенька, в воскресенье никак не получится. — В светлых глазах Рады появилась легкая озабоченность, как будто напоминание о воскресенье пробудило в ней какие-то не очень приятные мысли.
— А, будет этот ваш праздник, когда ничего нельзя делать? Он же где-то осенью, как раз в эти дни? — спохватилась Наташа.
— Да нет, — рассмеялась Рада. — Но вы почти угадали — «этот наш праздник», День Искупления, тоже будет в ближайшие дни.
— Вы мне скажите точно, какое это число. А то я каждый раз забываю.
— Не могу, потому что он каждый раз выпадает на разные числа. Еврейский календарь не совпадает с грегорианским. Не морочьте себе голову, такой день всего раз в году, вы не обязаны его помнить.
Наташа в сомнении покачала головой. Год назад она позвонила Раде именно в этот день, потому что неожиданно собралась в отпуск и надо было досрочно постричь и покрасить постоянных клиенток. Рада тихим извиняющимся тоном сообщила ей, что сегодня и завтра стричься никак не может, потому что наступает самый главный еврейский праздник, во время которого нельзя ни есть, ни пить, ни работать, ни заниматься посторонними делами. Так что со стрижкой, к сожалению, ничего не получится. Щепетильная Наташа почувствовала себя неловко и с тех пор каждый раз, общаясь с Радой, боялась потревожить ее в один из таких торжественных дней. Рада смеялась и твердила, что отмечает только один праздник и шансов, что Наташа снова нарвется точно на него, очень мало.
— А как у вас со временем в будние дни? — спросила Рада.
— Можно и в будние, даже лучше. Давайте прямо в понедельник, я на работе с утра, а к вам приду — ну, хотя бы в семь вечера. Годится?
— Годится, — весело ответила Рада. — Я что-нибудь испеку.
— Да ну, — замахала руками Наташа, — не стоит!
— Стоит, стоит. Нам с вами надо заботиться о фигуре. А то фигуры и вовсе не останется.
Наташа вынула из сумочки миниатюрный ежедневник, пристроила его на ладони и записала на ближайший понедельник: «Рада, 19.00». Обменявшись улыбками, они распрощались, и Наташа отправилась домой уже в куда более приподнятом настроении. Рада — именно тот человек, который поможет ей разобраться в отношениях с детьми.
_____
Она давно привыкла сама тормошить своих клиенток, а не ждать, пока они соберутся постричься и вспомнят о ней. Эта полезная привычка сформировалась в те годы, когда Наташины стрижки были главным источником семейного дохода, и клиента требовалось держать на коротком поводке, чтобы он не увильнул на сторону. Наташа тогда убедилась, что вежливый звонок: «Машенька, я не была у вас уже месяц, не пора ли привести вашу головку в порядок?» — находит живой отклик у скучающих «новорусских» жен, для которых еще не придумали роскошных шопинг-центров, закрытых клубов и фитнесов.
С тех пор много воды утекло, Наташины первые клиентки в основном рассосались по центральным салонам, а то и по заграницам. Но осталось несколько подопечных иного рода, и их Наташа продолжала дергать уже по другой причине. Она чувствовала свою ответственность за таких милых распустех, как Рада, потому что они в жизни не выберутся к парикмахеру, если им не напомнить, так и будут жить вылинявшими и патлатыми до второго пришествия.
Услышав однажды от Наташи этот шутливый упрек, Рада со смехом возразила, что по еврейской религии пришествия Мессии на Землю еще не было, и оно ожидается довольно скоро, можно сказать, со дня на день. Так что, следуя Наташиным предсказаниям, ей, Раде, недолго осталось ходить без прически.
