— Умереть в такой день — благословение Всевышнего, удел праведников, — пробормотал он на иврите и удивленно покачал головой. Юля остановилась было, но он кивнул ей: продолжай.
Закончив рассказ, она с грустью подумала, что, наверное, зря понадеялась на помощь отца. Он ведь так и не простил маму, это она поняла по некоторым его сдержанным репликам в ее адрес. Так зачем ему копаться в обстоятельствах ее странной гибели? Мало ли за что могут убить человека в этой стране, «где нет страха Божьего», как сказал праотец Авраам, придя в Египет.
— Юдит, ты боишься за себя и за маленького? — спросил отец неожиданно. Он называл ее только еврейским именем.
Юля пожала плечами. Да нет, она не боялась. Мамина жизнь была слишком далека от нее.
— Вижу, что боишься. Иди домой и успокойся. Мы выясним, кто убил твою мать.
Мы? Кто же это «мы»? Неужели миллиардер Бараев начнет расследовать убийство бедной московской еврейки?
Вслух она произнесла:
— Ты уверен, что ее убили?
Отец посмотрел на нее с недоумением:
— Ты же сама мне только что все рассказала. Разумеется, ее убили. Мы найдем убийцу.
Юля вздохнула и вдруг прижалась лбом к папиному плечу. Рав Арье осторожно погладил ее по голове и украдкой оглянулся. Здесь, конечно, не Израиль, но кто-то из правоверных евреев может оказаться рядом и увидеть, как он обнимает девушку в светской одежде. Не все же догадаются, что она его дочь.
По дороге домой Юля пыталась понять, откуда взялось ощущение недосказанности. Как будто она собиралась сообщить отцу какую-то важную деталь, но не успела. Только у подъезда, глядя на дверь, размалеванную псевдоготическими буквами, Юля сообразила, что было не так в их разговоре. Она изложила историю сожжения «Подвала» во всех подробностях, включая испарившуюся надпись об исполненном приговоре. И рав Арье, иностранец, предельно далекий от российской поп-культуры, не спросил ее, что такое Третья стража.
Может, слава этого блокбастера уже вышла на мировой уровень? Но не до такой же степени, чтобы его знали в кругу еврейских религиозных бизнесменов…
На Сретенке открылся новый профессиональный магазин для парикмахеров. В воскресенье, пока Любочка колесила по окрестностям Звенигорода, Наташа съездила туда и купила разрекламированную итальянскую краску, которая только что вышла на рынок.
По неписаному правилу «Шпильки», прежде чем предлагать новое средство клиентам, следовало испытать его на себе. Любочка покорно подставила для опыта свою многострадальную голову. Голова изрядно обросла, поэтому решено было заодно и постричься. Пока Наташа красила ее волосы и делала прическу, они обсуждали план действий.
— Ну вот, хоть одного колдуна мы нашли, — говорила Любочка с торжеством в голосе. Все же путешествие в деревню к Клавдии не прошло даром, несмотря на неудачу с Леонидом Матвеевичем.
— А если он шарлатан? — усомнилась Наташа.
— Бог с тобой, Наташка, конечно, шарлатан. Они все шарлатаны. Но главное — хоть кто-то живой из этой компании, а то попадаются все какие-то быстрорастворимые призраки. Не успеешь подойти поближе, они исчезают. Издательства сгорают, квартиры пустеют. Просто наваждение какое-то.
— Но этот твой колдун, он вряд ли наш, — задумчиво сказала Наташа, перемешивая краску.
— Что значит «наш»? Мажь скорее, у меня через час клиентка.
— Наш — это тот, кто убил Раду и парня в притоне и от кого сбежал Алеша. «Подвал», наверное, тоже он сжег.
— Ты и в самом деле думаешь, что все это сделал кто-то один? — Любочке до сих пор не приходило в голову, что надо искать не банду, а одного конкретного преступника. Все-таки Наташка молодец. Столько фактов собрала, да еще и рассуждает так толково.
— А по-твоему, они разные? Но тогда это вообще ужас. Целая куча злодеев и вампиров.
— Ага! И все они среди нас, если верить журналисту Владу Шипову. Нет, конечно, ты права. Сколько бы их ни было, во главе стоит один организатор и вдохновитель. И совершенно не обязательно, что именно он отвечает на письма в журнале. Это может быть кто-то из его подручных.
— Слушай, — недоуменно произнесла Наташа, — а как такое вообще возможно? Преступник и колдун дает интервью журналисту, отвечает на вопросы читателей… Как будто так и должно быть. У меня это просто в голове не укладывается. Ведь в журнале работают нормальные люди. Или вся редакция — это банда мошенников?
— Да нет, такого не может быть, — подумав, согласилась Любочка. — Редакция тут ни при чем. Просто… Ну, представь себе, что ты журналист. Сидишь за своим столом и думаешь: что бы мне такого-этакого сочинить, чтобы все прочитали и сказали — какой крутой журнал! Какой классный парень в нем пишет! А тут к тебе приходит настоящий колдун и предлагает запросто взять у него интервью. Что ты делаешь?
— Я пугаюсь до полусмерти. Или думаю, что он ненормальный либо обманщик.
— Это потому, что ты — необразованная, неразвитая парикмахерша. А журналист думает: вот оно! Вот на что наш читатель западет! И давай этого ненормального раскручивать. А уж если колдун докажет журналисту, что он не обманщик — тогда просто сенсация. Но пусть даже и не докажет, все равно сойдет, народ у нас доверчивый. Вот так и получаются интервью с вампирами и ведьмами. Что ты, в других журналах их не встречала? Полным-полно, с незапамятных времен, еще когда никакой Третьей стражей и не пахло.
— А почему же ты тогда решила, что в этом журнале — тот колдун, что нам нужен? Сама говоришь, их полным-полно, — скептически возразила Наташа.
Любочка вздохнула. Это было самое спорное место в ее рассуждениях.
— Ну, во-первых, потому что он называет себя Стражником и все время рассказывает о Третьей страже. Причем рассказывает, знаешь, как-то… по-деловому. Как мы бы с тобой рассказывали про работу парикмахера. Поэтому сразу веришь, что он действительно оттуда. А во-вторых, даже если в этом журнале окажутся не наши Стражники, то надо же нам с кого-то начинать. Все равно другого пути я пока не вижу.
— И как ты собираешься начинать? Уже придумала?
— Придумала. Я этому колдуну напишу письмо. Там есть письма читателей, которые рассказывают, какой у них дар предвидения, и все такое. Спрашивают, как записаться в Стражники.
— Ну, и чушь все это. Думаешь, ты напишешь — и тебя в Стражники позовут?
— Но Алешку-то позвали.
— Алешка чокнутый.
— Значит, надо сочинить что-то чокнутое, чтобы они клюнули. Пусть возьмут меня в ведьмы. Это единственный шанс попасть в их компанию и посмотреть изнутри, что там происходит.
— А не боишься?
— Естественно, боюсь, — призналась Любочка, — только я уже не могу остановиться. Вика права была. Помнишь, когда мы колосовского двойника искали, она говорила, что мне заняться нечем, вот я и рвусь бандитов ловить.
