— Это тебе-то нечем заняться? — удивилась Наташа. — А семья? Взрослая девица с запросами, мужик — хоть и без запросов, но все равно. Накорми, одень, обстирай, прибери. На работе крутишься как белка в колесе, целый день на ногах. Еще тетки Пашины, которым ты каждую неделю фрукты таскаешь. Каких еще забот тебе не хватает?
— А тебе? — лукаво спросила Любочка, и Наташа растерялась. Не признаваться же подруге, что она позавидовала ее славе проницательного сыщика.
— Ну, у меня другая ситуация, — уклончиво сказала она, — все-таки мою знакомую убили. А потом я же не лезу в пасть к этим Стражникам, не строю из себя ведьму, чтобы меня в банду взяли. Ты у нас точно как Шарапов с «Черной кошкой».
— Ага, — подхватила Любочка, — надо только на пианино подучиться, чтобы «Мурку» сбацать. Я думаю, просто у меня раньше, до Паши, была слишком трудная жизнь. Я привыкла на себе целый воз тащить, все эти переживания, страсти-мордасти, и теперь мне их не хватает. Тем более Настя выросла, поступила — хлопот стало меньше. Знаешь, мы с ней в детстве книжку читали про Мэри Поппинс. Там была корова, которой на голову свалилась звезда и заставляла ее все время плясать, с утра до вечера, без остановки, не давала ни есть, ни спать. А когда корова от звезды избавилась, ей вдруг стало очень скучно. И она начала ходить по свету и искать свою звезду.
— Вот и найдешь на свою голову, — мрачно предрекла подруга. — Подожди немного, Настя пойдет в институте романы крутить, тогда напляшешься. Сразу расхочется чужие преступления разгадывать.
Любочка промолчала, пораженная тем, что Наташа попала в самую точку. Она действительно заигралась в сыщиков и может упустить дочь, у которой уже началась бурная и непростая личная жизнь. Не пора ли сворачивать детективное агентство, которое никому, кроме Любы Дубровской, особенно не нужно?
«Вот только выясню, что это за Третья стража, и все, завязываю», — пообещала себе Любочка, и ей сразу стало легче, и совесть мучить перестала. Она же умная, она быстро разберется с этими Стражниками и будет уделять все внимание Насте и Паше. Уж кто-кто, а ее добрый и покладистый муж заслужил, чтобы о нем заботились.
— Я что-то не пойму, Любаша, — вдруг сказала Наташа после того, как вымыла подруге голову и накрутила ей чалму из мягкого полотенца. — Ты так говоришь иногда про этих Стражников, как будто они настоящие колдуны, ведьмы и вампиры. Ты что — в самом деле веришь?
Любочка стряхнула полотенце с волос и взяла с полочки расческу.
— Не знаю, Наташка, — пробормотала она, разглядывая в зеркале свою растерянную физиономию, облепленную мокрыми прядями. — То я думаю, что они обыкновенные бандиты и запугивают людей. То мне кажется: не бывает же дыма без огня. Столько народу верит в этих Стражников. А вдруг там и правда что-то из потустороннего мира. Так ничего не поймешь, надо на них посмотреть.
— Ну вот, — сказала на это Наташа, — еще одна свихнулась. Недаром говорят, что сумасшествие заразно.
Она отобрала у подруги расческу и включила фен.
— Алешкиного колдуна звали по-другому. Вольдас. А этого — как, ты говоришь? — громко спросила она, пытаясь перекричать жужжание фена.
— Не помню, что-то мудреное, — крикнула в ответ Любочка. — Подвинь-ка мне сумку мою. Ага, спасибо. Вот — За-а-тар.
Марина Станиславовна Борисоглебская, дама приятная во всех отношениях, но с характером, как и подобает руководителю модного салона красоты, конечно, не роняла себя до того, чтобы играть в казаки-разбойники, как ее легкомысленные подчиненные Люба, Лена и Наташа. Но время от времени она снисходительно демонстрировала этим писклявым Шерлокам Холмсам, как надо добывать нужные сведения.
Именно Марина Станиславовна сразу выяснила имя и адрес Любочкиного клиента, который внезапно исчез, оставив вместо себя двойника. Если бы не она, эти соплюхи так бы и сидели, кудахтая и гадая, как же разыскать Вадима Григорьевича, если о нем, кроме имени, ничего не известно. И никакого бы расследования у них не получилось.
Узнать координаты подозрительного посетителя Марине помог Барабас, пожилой участковый милиционер, с которым она как бы кокетничала, а он в ответ как бы пытался за ней ухаживать. На самом деле эта кадриль сглаживала неловкость от их простых, как два рубля, деловых отношений: салон платил Барабасу за «крышу», а тот следил, чтобы на «Шпильку» никто другой не наезжал, и вообще «приглядывал». Обе стороны были друг другом премного довольны — Барабас вел себя умеренно, не борзел и лишнего не брал, к тому же по-человечески симпатизировал «красавицам» из салона. Дело двойников не обошлось без его участия, как ни пытались Люба с подругами сохранить свое расследование в тайне.
В свое время Барбаросс, как официально звучало его прозвище, служил на Петровке, и обмануть его было трудно. Когда в салоне разбили стекло, он сразу понял, что дело нечисто, но не стал дергать «красавиц», особенно в присутствии молодого заносчивого коллеги. Он лишь пометил себе в записной книжечке зайти и побеседовать по душам со своей подругой Мариной, но тут навалилось слишком много дел. Начался учебный год, и городские власти после событий в Беслане требовали охранять школы как ядерные объекты; одновременно повозвращались из отпусков и с гастролей районные бузотеры — в общем, начался обычный осенний бардак. И Барабас, он же капитан Казюпа Виктор Семенович, попал в салон только в срок очередного сбора дани.
Марина Станиславовна встретила его приветливо, собственноручно налила кофе, как он любил, без кофеина и без сахара. И, выдав конвертик, не состроила озабоченную мину — мол, хлопот невпроворот, ничего не успеваю, приятно было увидеться. Нет, она плотно уселась за свой стол и с умильной улыбкой стала наблюдать, как милиционер прихлебывает из пенопластового стаканчика слишком горячий напиток. В салоне принципиально пользовались только одноразовой посудой, чтобы не загромождать крошечную кухню грязными чашками. Здесь даже воду не кипятили в чайнике, а наливали из специального аппарата, что казалось Казюпе бессмысленным транжирством. Хотя, с другой стороны, это не его собачье дело: есть у хозяев деньги, так пускай тратят на здоровье. Лишь бы кофе для участкового всегда был горячим и крепким.
— Что, опять твои красавицы следствие затеяли? — спросил милиционер наобум.
Но заведующая не купилась на его мнимую осведомленность и сделала наивные глаза:
— Понятия не имею. Да и некогда мне следить за их глупостями. Своих забот хватает.
— И какие ж у тебя заботы? — поинтересовался Барабас. Не иначе красавица его на разговор заводит. Ну-ну, посмотрим.
— Страшно мне, Виктор Семеныч. Женщина уже немолодая, постоять за себя не могу, а защитить некому…
— Ой-ой! Бедная ты, несчастная! — лукаво прищурился капитан. — Это тебе-то, Марина, страшно? Да ты у нас любого террориста на скаку остановишь.
— Тьфу на вас! — отмахнулась Марина Станиславовна. — Не приведи господи, скажете тоже. Нет, людей я не боюсь, это вы правильно говорите. А вот другого…
