Разумеется, готовящийся удар противника на Мурманск требовал ответной реакции – но где Мурманск и где Ленинград? Там расстояние как через всю Европу от Гамбурга до Генуи, только климат не итальянский и дороги не немецкие. Можно было и не пороть горячку… Что же касается группировки немецкой авиации, якобы сосредоточенной на аэродромах Финляндии, то это «обстоятельство решающего значения» не конкретизировано никак: нет ни боевого, ни численного состава противника, нет внятного описания географии его базирования.
А теперь – последний и самый важный вопрос: кто же эти «достоверные источники», через которые вечером 24 июня дезинформация была предъявлена Сталину? Документы спецслужб по-прежнему недоступны – даже через 75 лет после обсуждаемых событий, т. е. в ситуации, когда все упомянутые в них агенты и резиденты давно уже ушли из жизни. Тем не менее, поскольку мы знаем точное время отправки Директивы от 24 июня, крохи полезной информации можно извлечь и из хрестоматийно-известного «Журнала посещений» кабинета Сталина.
Нарком Тимошенко, председатель Комитета обороны (не путать с ГКО!) Ворошилов и первый заместитель начальника Генштаба Ватутин (начальник Генштаба Жуков был в тот день на Юго-Западном фронте) вошли в кабинет Сталина в 17:30 и вышли около 9 вечера. В кабинете Хозяина все это время (а также до и после того) были Молотов и Берия – люди из самого «близкого круга», в те дни практически дневавшие и ночевавшие в сталинском кабинете. А вот в 20:00 в кабинет вошел человек, который был там крайне редким гостем: генерал-лейтенант Ф.Голиков, начальник Разведывательного управления Генштаба. И это событие (да, именно событие!) весьма незаурядное.
В выстроенной Сталиным системе субординации начальник Разведупра был далеко на вторых ролях. За неполные четыре предвоенных месяца (март, апрель, май и июнь до 24-го числа) товарищ Голиков появился в кабинете Сталина лишь один раз (11 апреля), да и то на 30 минут. Так что сам факт появления начальника РУ ГШ в кабинете Сталина уже может служить достаточным основанием для версии о том, что вечером 24 июня там обсуждались разведданные чрезвычайного характера. Вот только был ли сам Голиков источником дезинформации о сосредоточении немецкой авиации в южной Финляндии? Или его вызвали для того, чтобы получить от него оценку сведений, поступивших из других «достоверных источников», проще говоря, от смежников-чекистов?
Из кабинета Сталина генерал-лейтенант Голиков вышел в 21:20, и уже после этого (!) он подписывает очередную Разведсводку № 3/660739, обозначенную как «на 22:00 24 июня» (при этом фактически документ мог быть составлен и подписан на несколько часов позднее). Именно в ней появляется – в первый, единственный и последний раз – информация о сосредоточении в южной Финляндии немецкой авиации. Причем в очень интересной формулировке: «По полученным сведениям, Берлин секретным телефоном (подчеркнуто мной. – М.С.) передавал в Финляндию следующие указания: 24 или утром 25 июня на фронт в Финляндию прибывает дополнительно 25 тыс. немецких солдат и лучшие авиаподразделения с целью перейти в наступление на Ленинград со стороны Финляндии; в случае неуспеха подвергнуть полному разрушению военные объекты: заводы и вокзалы» (376).
Внимательное чтение других Разведсводок РУ ГШ за июнь 41-го года показывает, что в большинстве случаев там используются вполне конкретные выражения: «по данным фронтовой разведки… агентурной разведкой установлено… в ходе боевых действий выявлены…» Информация, полученная от «смежников», так прямо и называется: «По данным НКГБ». Использованная в Разведсводке от 22:00 24 июня размытая формулировка («по полученным сведениям») нигде более не встречается. Загадочные «лучшие авиаподразделения» люфтваффе, собравшиеся было бомбить Ленинград, в дальнейшем из сводок Разведупра исчезают, причем «по-английски» – не прощаясь, молча и без объяснений. В сводке РУ ГШ № 4/660751 от 22:00 25 июня состав и численность немецких войск на севере Финляндии существенно завышены, но «перейти в наступление на Ленинград со стороны Финляндии» уже никто не планирует:
«Северный фронт
На всем фронте продолжается выдвижение частей противника к нашей границе и подготовка их к активным боевым действиям. На 25.6 данными войсковой и агентурной разведки подтверждено развертывание германских войск в Финляндии в следующей группировке:
а) Петсамское направление (район Киркенес, Петсамо) – до 3 дивизий, из них 2 горные, и 150 самолетов;
б) Рованиемское направление (район Савукоски, Рованиеми, Куусамо) – до 4 дивизий, из них не менее 2 моторизованных, 2–3 танковых батальона и до 1 финской бригады;
в) невыясненной численности сосредоточение немецких войск отмечено в районах Суомуссалми, в Хельсинки и, очевидно, немецкие механизированные подразделения на Коувольском направлении. По агентурным сведениям, в ближайшие дни ожидается прибытие одной немецкой дивизии из Штетина на Куопиоское направление (центральная Финляндия; фактически это была 163-я пехотная дивизия, которая 26 июня получила приказ на выдвижение, но не из германского Штетина, а из норвежского Осло. – М.С.). В район Рованиеми прибыло 100 самолетов.
Таким образом, основной удар германских войск намечается на Кандалакшском направлении и вспомогательный – на Мурманск. Основная группировка финской армии после её развертывания определяется на Коуволском направлении с усилением ее германскими мехчастями» (377).
В конце многостраничной Разведсводки от 25 июня появляются сведения о численности немецкой авиации:
«К 24 июня германские ВВС, действующие против СССР, имеют следующую группировку:
5-й Воздушный флот (Норвегия и Финляндия) – 400 самолетов;
Балтийская группировка (на северо-востоке Германии) – 830 самолетов;
1-й Воздушный флот (восточная Германия и Польша) – 2000 самолетов;
4-й Воздушный флот (Австрия, Венгрия, Чехия, Словакия) – 1400 самолетов;
6-й Воздушный флот (Румыния, Болгария, Греция) – 1660 самолетов.
Всего 6290 самолетов» (378).
Номера Воздушных флотов и их дислокация перепутаны, общая численность безобразно завышена, но, что примечательно, общие пропорции в целом соблюдены: группировка авиации в Норвегии и Финляндии составляет по Сводке чуть более 6 % от общей численности самолетов, задействованных против СССР.
Абстрактно рассуждая, можно назвать еще одного потенциального поставщика дезинформации – разведку флота (тем более что нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов 24 июня был в кабинете Сталина, правда, очень недолго, всего 15 мин. с 16:45 до 17:00). Однако ставшие ныне доступными документы такое предположение решительно опровергают.
Разведсводки Первого Управления ВМФ за 23–27 июня (№№ 649–658) в целом вполне адекватно описывают ситуацию «по Северному и Балтийскому театру» (379). Что примечательно, происхождение информации всегда четко фиксируется («по данным радиоперехвата… по данным агентурной разведки… по наблюдениям постов…»). Разведка фиксирует (причем с некоторым, процентов на 20–30, занижением, но вовсе не с завышением численности) базирование немецкой авиации в Норвегии и непрерывную переброску самолетов на аэродромы северной Норвегии. Честно и точно (без преувеличения масштаба события и собственных успехов) описаны два налета самолетов люфтваффе на Кронштадт, в ходе которых немцы провели минирование бухты военно-морской базы. Неизбежные для июня 41-го сообщения о «немецких парашютных десантах» в дальнейшем добросовестно опровергаются. В вечерней сводке за 23 июня, со ссылкой на агентурные источники, отмечено прибытие 22 июня в финские порты Ботнического залива «60 немецких транспортов с войсками и вооружением». Всё верно – это 169-я пехотная дивизия вермахта, которая затем маршем выдвинулась в район заполярного Кемиярви для наступления на Кандалакшу.
