Кремлю было невыгодно и то, что у него на севере руки оказались связанными именно в тот момент, когда перед ним встали новые задачи (подчеркнуто мной. – М.С.), предусмотренные советско-германским пактом: оккупация Бессарабии и большевизация прибалтийских стран…» (22, стр. 347)
Последнее замечание – о планах оккупации Бессарабии, каковые планы могли быть сорваны затянувшейся сверх всякой меры финской войной – заслуживает того, чтобы остановиться на этом вопросе чуть более подробно.
На уровне «народной молвы» войну против Румынии ждали, причем ждали именно весной 1940 г. Эти ожидания совершенно четко фиксируются в донесениях Особых отделов Ленинградского военного округа как характерные примеры «нездоровых настроений», имеющих место у части военнослужащих. В частности, именно с необходимостью переброски войск на «румынский фронт» молва связывала и внезапное прекращение финской войны. На эту «солдатскую правду» можно было бы и не обращать большого внимания – всякая война порождает свои устойчивые мифы, – если бы о том же самом не проговаривались и самые высокопоставленные командиры.
Вот, например, начальник Главного Автобронетанкового управления Красной Армии генерал Павлов делится своими размышлениями с участниками апрельского (1940 г.) совещания: «Чтобы поправить ошибки прошлого, я сел за изучение военно-географического описания южного театра, если мы пойдем, а, может быть, нам и придется пойти в Румынию…»
А вот мнение, высказанное на том же совещании самим начальником Генерального штаба РККА:
«Тов. Сталин правильно сказал, что во всех государствах столкнетесь с такой стеной, которую строили так долго финны и которую нам пришлось брать… Это первое, с чем мы столкнемся в той или иной мере на границе. Наверное, и румыны что-нибудь городят, и турки, насчет Афганистана не знаю, но Иран старается закупать цемент…»
И уж совсем удивительный (удивительный тем, что его не уничтожили, а рассекретили) документ сохранился в недрах Российского государственного военного архива. 5 марта 1940 г. заместитель начальника Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР майор госбезопасности Осетров пишет докладную записку наркому обороны Ворошилову:
«31 января командующий войсками Сибирского военного округа командарм 2-го ранга Калинин сделал в окружном доме Красной Армии доклад о международном положении… Калинин заявил о неизбежности большой войны весной 1940 года, в которой с одной стороны будет стоять СССР в блоке с Германией, Японией и Италией (милая компания. – М.С.) против англо-французского блока. Застрельщиком этой большой войны будет Румыния… но Румыния в самом начале конфликта получит удар с трех направлений, т. е. со стороны СССР, Германии и Болгарии (эту фразу Ворошилов подчеркнул красным карандашом. – М.С.), после чего в войну вступят Турция, Иран, Англия, Франция, Италия и, возможно, США. Война с Румынией закончится очень быстро, но военные действия с Англией, Францией и их союзниками будут носить затяжной характер…» (83)
Интересно, что взволновало Ворошилова в подчеркнутой им фразе? Красивая оперативная идея, которую можно будет при случае доложить Хозяину, или недопустимая утечка важнейшей информации, которую и командарму 2-го ранга Калинину знать-то не следовало…
Самое же интересное, как и положено, обнаруживается в последних строках докладной записки, там, где заместитель «главного особиста» Красной Армии делает свои выводы: «Многие командиры считают выступление тов. Калинина путаным и освещение в таком виде международной обстановки политически вредным». Откуда такая расплывчатость и осторожность в оценке? С каких это пор особисты стали прятаться за «мнение многих командиров»? И это после того, как НКВД успешно пересажало и перестреляло многие тысячи командиров Красной Армии… Скорее всего 5 марта 1940 г. тов. Осетров и сам еще не знал, как надо теперь «освещать международную обстановку», с кем и против кого будет воевать Советский Союз, но на всякий случай он решил проинформировать Ворошилова о докладе Калинина с тем, чтобы снять с себя всякую ответственность. Судя по последствиям – 4 июня 1940 г. С.А. Калинин получает звание генерал-лейтенанта и продолжает благополучно командовать своим округом – доклад с заявлениями о скорой войне против Румынии, да еще и в союзе с гитлеровской Германией и фашистской Италией, не был оценен как «злобная клевета на неизменно миролюбивую внешнюю политику СССР». (Арестовали С.А. Калинина гораздо позже, 24 июня 1944 г., за то, что он «высказывал сомнение в правильности ведения войны, обвиняя Верховное Главное Командование в том, что оно допускает в отдельных операциях большие потери». Освобожден из-под стражи вскоре после смерти Сталина, 13 июля 1953 г.) (84)
Южное направление возможных боевых действий отнюдь не сводилось к одному только румынскому. Стоит отметить, что в апреле 1940 г. (т. е. сразу после завершения финской войны) в Закавказский военный округ было дополнительно переброшено 6 авиационных полков. Версию про усиление ПВО района Баку перед лицом агрессивных происков английского империализма придется немедленно отбросить, так как среди этих шести полков не было ни одного истребительного. Все шесть были бомбардировочными (три ДБАПа, два СБАПа и один ЛБАП) (85). Еще более масштабная передислокация авиачастей произошла в мае – июне 1940 г. В Одесский военный округ (т. е. к границам Румынии) было перебазировано 14 авиаполков, в том числе 10 бомбардировочных, в том числе три ДБАПа и два ТБАПа (85).
Зачем к юго-западным рубежам Советского Союза весной 1940 года было перебазировано два десятка авиаполков (более одной тысячи самолетов)? Возможно, часть ответа на этот вопрос содержится в Директивах № № 468200, 468214, которые 9 и 11 апреля 1940 г. начальник Главного управления ВВС КА Смушкевич направил командующим ВВС Закавказского и Одесского военных округов. В этих документах ставилась задача «приступить к изучению Ближне-Восточного ТВД, обратив особое внимание на следующие объекты…» Далее следовал перечень из 22 географических пунктов, включая Александрию, Бейрут, Хайфу, Никосию, Стамбул, Анкару, Суэцкий канал, проливы Босфор и Дарданеллы (147). В обстановке строжайшей секретности предписывалось провести тренировочные полеты с учебным бомбометанием над территорией СССР с дальностью и навигационными условиями, соответствующими условиям Ближневосточного ТВД. Через советского военного атташе в Берлине предполагалось запросить у немцев разведданные по английской военно-воздушной базе в Мосуле…
Не отставало от сухопутных авиаторов и командование ВВС Черноморского флота. В «Записке командующего ВВС ЧФ по плану операций ВВС ЧФ (не ранее 27 марта 1940 г.) читаем:
«Вероятный противник: Англия, Франция, Румыния, Турция…
Задачи ВВС: нанести удары по кораблям в водах Мраморного моря, проливе Босфор, постановка минных заграждений в Босфоре…» (139)
Доклад командующего ВВС ЧФ Главному морскому штабу о плане развития авиации Черноморского флота на 1940–1941 гг. предполагал следующие действия:
«…Задачи авиации по театрам военных действий:
