3. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Литвы советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Литвы в количестве, достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-литовского Договора о взаимопомощи и предотвратить провокационные действия, направленные против советского гарнизона в Литве.
Советское правительство считает выполнение этих требований тем элементарным условием, без которого невозможно добиться того, чтобы советско-литовский Договор о взаимопомощи выполнялся честно и добросовестно. Советское правительство ожидает ответа Литовского правительства до 10 часов утра 15 июня. Непоступление ответа Литовского правительства к этому сроку будет рассматриваться как отказ от выполнения указанных выше требований Советского Союза» (120, стр. 40).
Таким образом, на «раздумья» литовскому правительству было дано 10 часов. Официальная советская протокольная запись встречи Молотова с Уршбисом сохранила, в частности, такие детали беседы:
«… Урбшис обращается к тов. Молотову с просьбой, ссылаясь на чрезвычайно сложный и ответственный момент в жизни Литвы, об отсрочке срока, упомянутого в заявлении Советского правительства. Тов. Молотов отвечает, что он огласил ему решение Советского правительства, в котором он не может изменить ни одной буквы… Далее тов. Молотов предупреждает Урбшиса, что если ответ задержится, то Советское правительство немедленно осуществит свои меры, и безоговорочно… Тов. Молотов подчеркивает, что вышеупомянутое заявление Советского правительства неотложно, и если его требования не будут приняты в срок, то в Литву будут двинуты советские войска и немедленно.
…Урбшис говорит, что он не видит статьи, на основании которой можно было бы отдать под суд министра внутренних дел Скучаса и начальника политической полиции Повилайтиса. Спрашивает, как быть? Тов. Молотов говорит, что прежде всего нужно их арестовать и отдать под суд, а статьи найдутся (подчеркнуто мной. – М.С.). Да и советские юристы могут помочь в этом…» (120, стр. 31–32).
16 июня аналогичные ультиматумы были предъявлены Латвии и Эстонии (единственным отличием было отсутствие требований об арестах министров внутренних дел этих государств, так как о «похищениях красноармейцев» в Латвии и Эстонии заранее объявить не успели). Вручение ультиматумов тов. Молотов сопроводил такими же хамскими комментариями, как и в «беседе» с Уршбисом. О каком либо вмешательстве Англии в события в реальных условиях июня 1940 г. не могло быть уже и речи. С другой стороны, германское руководство, строго придерживаясь условий соглашения о разделе добычи, согласованных 23 августа и 28 сентября 1939 г. в Москве, категорически отказало прибалтийским государствам в оказании любой помощи. Более того, внешнеполитическое ведомство Германии «вежливо, но твердо» отказалось даже официально принять ноты протеста, с которыми послы гибнущих государств обратились к Берлину. 17 июня всем дипломатическим миссиям Германии за рубежом была разослана циркулярная телеграмма, в которой говорилось: «Беспрепятственное укрепление русских войск в Литве, Латвии и Эстонии и реорганизация правительств касается только России и прибалтийских государств… Пожалуйста, избегайте во время бесед делать какие-либо высказывания, которые могут быть истолкованы как пристрастные» (70, стр. 55).
16–17 июня войска Красной Армии, не встречая сопротивления, начали продвижение в глубь территорий прибалтийских государств, полностью завершив их оккупацию к 21 июня. 17 июня, в то время когда огромные колонны танков и грузовиков катились по дорогам Прибалтики, нарком обороны СССР маршал Тимошенко направил товарищу Сталину докладную записку № 390, в которой сформулировал следующие предложения:
«…2. В каждую из занятых республик ввести по одному (в первую очередь) полку войск НКВД для охраны внутреннего порядка.
3. Возможно скорее решить вопрос с «правительствами» (кавычки стоят в тексте докладной записки. – М.С.) занятых республик.
4. Приступить к разоружению и расформированию армий занятых республик. Разоружить население, полицию и имеющиеся военизированные организации…
6. Решительно приступить к советизации занятых республик.
7. На территории занятых республик образовать Прибалтийский военный округ со штабом в г. Рига…» (123)
Эта докладная записка свидетельствует об удивительном даре предвидения, которым было наделено высшее военно-политическое руководство СССР. 17 июня оно уже точно знало о том, что 14 июля на выборах новых парламентов 95 % избирателей Литвы, Латвии и Эстонии дружно проголосуют за единственный список кандидатов, что 21 июля единодушно избранные депутаты народа обратятся к Верховному Совету СССР с просьбой принять их в братскую семью советских республик. А как иначе, не будучи уверенным во всем этом, можно было бы в здравом уме принимать решение о создании военного округа Красной Армии на территории трех ИНОСТРАННЫХ (по состоянию на 17 июня 1940 г.) государств?
За большими делами «советизации занятых республик» о судьбе «похищенных» военнослужащих напрочь забыли. Причем забыли именно тогда, когда установление полного военного контроля над Прибалтикой открывало, казалось бы, неограниченные возможности для поиска «похищенных», для предания виновных суду, тел «замученных литовской военщиной красноармейцев» – земле. Увы, ни советская пресса, ни секретные приказы советского военного командования так ничего никогда и не сообщили бойцам и командирам Красной Армии о судьбе их «пропавших» товарищей…
Не останавливаясь на достигнутом и без малейшей паузы товарищ Сталин обратил свой орлиный взгляд на юго-запад. От Румынии потребовали передать Советскому Союзу не только Бессарабию, но и Буковину, которая никогда не входила в состав Российской империи (и – что гораздо более значимо – никак не была упомянута в секретном протоколе о разделе сфер влияния в Восточной Европе между Германией и СССР от 23 августа 1939 г.). В качестве аргумента в Заявлении правительства СССР была использована такая достаточно нетривиальная мысль: «В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории – Бессарабию – и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами (подчеркнуто мной. – М.С.), с Украинской Советской Республикой» (120, стр. 62). В реальности на территории Бессарабии 2 декабря 1917 года была образована Молдавская Демократическая Республика, парламент которой в марте 1918 года принял решение об объединении Молдавии с Румынией. Советская официальная историография всегда трактовала это решение как «оккупацию Бессарабии Румынией». Интереснее другое – в июне 1940 г. «вековым чаянием» украинского (???) населения Бессарабии, «отторгнутой от России», было объявлено желание воссоединиться с Украиной (???), и лишь позднее было придумано и немедленно реализовано новое «вековое чаяние», для осуществления которого и была создана «самостоятельная» Молдавская ССР…
Вот именно в эти стремительно переворачивающие мир дни, в далекой от Парижа и Бухареста Финляндии появилась на свет еще одна организация, провозгласившая своей целью «борьбу против эксплуататоров и поджигателей войны». Назывался новорожденный вполне благозвучно: «Общество мира и дружбы с СССР».
