– А что с девушкой Стива? Узнали про нее что-нибудь?
– Шэрон. Ее зовут Шэрон Картер. Сокол, кажется, раскопал что-то полезное для ее поисков. Как только Тони разберется с бюрократической волокитой, ЩИТ опять сможет открыто действовать. Как мы это раньше называли? Что-то вроде готовки на газу.
– Но пока…?
– Пока наша надежность все еще под вопросом, и каждого агента изучают чуть ли не под микроскопом.
– И что все это значит, Наташа?
– Это значит, что, пока ты не сойдешь с первых полос, мы вряд ли будем часто видеться.
– А. Ну хорошо.
Только вот ничего хорошего. Сейчас он чувствует себя стеснительным мальчиком, который неуклюже мнется перед девочкой, не в состоянии решить, рассказать ли ей о своих чувствах. Он думает, что может это изменить. Ему приходилось менять ход куда более сложных дел.
– Ты помнишь? – спрашивает она. – Помнишь то время, которое мы провели вместе, когда я была совсем юной?
Через ветровое стекло видна Статуя Свободы. Баки помнит, как она выглядела с борта военного самолета. Он отвечает не сразу.
– Каждую секунду, Наташа Альяновна. Ты была единственным лучом света. Единственным.
Крыши Манхэттена мелькают под колесами машины. Баки тянется за щитом, снова покоящимся в багажном отделении между сидений. Машина зависает в воздухе над отелем, где он остановился.
И водитель, и пассажир осознают, насколько это неловкий момент. Со стороны Баки уже распахнута дверь. Ему остается только вылезти и уйти. Наташа говорит:
– Я тоже ничего не забыла, Зимний солдат.
Они сливаются в недолгом, но совсем не дружеском поцелуе.
– Еще.
Слышно ее дыхание. Спустя секунду:
– Еще раз.
Наташа прерывает последний поцелуй и впивается взглядом в его глаза, прикоснувшись лбом ко лбу. Она натягивает на голову Баки капюшон и с улыбкой выталкивает из машины.
– До встречи с общим врагом.
Он стоит на крыше и смотрит, как автомобиль поднимается в воздух и устремляется к светлому пятну за облаками, которое подсказывает расположение Вертоносца.
Спускаясь по пожарной лестнице в свою мрачную комнату, он думает, что, пожалуй, и правда все хорошо, и более того – иногда можно отвоевать себе немного покоя.
Интерлюдия № 15
– У ВАШЕЙ дочери сложный перелом левой ключицы. Кость вышла через кожу. Мы совместили обломки кости, наложили швы и гипс. Повреждение головы – совсем другое дело. У нее могут быть трудности с умственной деятельностью.
Врач осознает, насколько странно объяснять тонкости черепно-мозговых травм человеку, который носит череп поверх головы, но вслух комментариев по этому поводу себе не позволяет. При Красном Черепе.
– Вряд ли я это замечу.
Сложно понять, всерьез Красный Череп это говорит или шутит. Есть фотографии, на которых смеются Гитлер или Сталин. С Красным Черепом таких не найти.
– Скажите мне, она сможет нормально функционировать? Будет в состоянии выполнять простые задания? Например, пойти в подвал и выстрелить кому-нибудь в затылок?
Доктор нервно сглатывает и отвечает:
– Вполне.
– Сообщите, если ее состояние изменится.
Перед уходом Красный Череп задает еще один вопрос:
– Вас ведь не мучает совесть, когда приходится избавляться от ненужных документов?
– Нет, совсем нет.
Грех лежит с закрытыми глазами. Она ничем не показывает, что слышала разговор. Она слишком умна, чтобы выдать себя. Яблоко от яблони недалеко падает.
Ее отец знает, что каждое его слово отпечаталось в ее подсознании, но ему все равно. Чего еще от него ждать? По его убеждению, она должна быть счастлива, что он отдал ее Матери Ночи на воспитание в духе безжалостной прагматичности, а не свернул ей шею.
Красный Череп выходит из медицинского отсека и видит, что в коридоре его ждет Король Кобра. Кажется, он пытается улыбнуться, показывая одновременно сочувствие и почтение.
– Надеюсь, у вашей дочери благоприятный прогноз. Я под свою ответственность решил как можно быстрее обеспечить ей медицинскую помощь и оставил Черепа и Кости разбираться с Капитаном Америка, и…
– Не называй его так.
– Прошу прощения?
– Это не новый Капитан Америка. Это наш старый знакомый Баки, который забавляется в форме погибшего бывшего наставника.
Король Кобра идет вслед за Красным Черепом по коридору. Они доходят до секретного комплекса под Верхним Нью-Йорком, где Короля останавливают охранники из РЕЙДа.
– Зона с ограниченным допуском, – бросает ему через плечо Красный Череп. – Прогнозы у Грех хорошие. В противном случае в подвале среди барахла появились бы две полосы свежего бетона и, конечно, не реализовалась бы часть проектов.
Когда за его спиной закрываются двери, Красный Череп идет дальше по бетонному коридору с укрепленными сталью стенами – это неуязвимая для бомб база подводных лодок в Сен-Назере, построенная немцами. Он останавливается заглянуть в лабораторию Арнима Золы, но тут же отскакивает, заметив на полу мертвых водяных клопов. Что бы ни испускали аппараты Золы, на живые ткани это действует плохо.
Раздвижные двери в конце коридора скрывают за собой личные покои Красного Черепа. Единолично заняв диван, рассчитанный на двоих, Доктор Фаустус щелкает каналы на большом мониторе на стене. По всем каналам на полный экран показывают красное лицо сенатора Райта. Сдерживая злость на бесцеремонное вторжение в свои личные апартаменты, Красный Череп произносит ровным тоном:
– Как ты сюда попал?
Фаустус потягивает вполне приличное вино из Сент-Эмильона и жует бобы васаби.
– Когда ты переместил всю активность из «Башни Кронас» и ненадежной базы РЕЙДа в Манхэттене, перенеслись и коды доступа, так что моя старая карточка работает. А что, забираешь мои привилегии?
Красный Череп говорит себе, что, как только появится время, нужно будет обновить коды доступа. Он кивает в сторону экрана:
– И о чем же вещает наш политически активный питомец?
– Объявил о выходе из партии, формировании Партии Третьего Крыла и о выдвижении своей кандидатуры в президенты. Сделанные одновременно, эти заявления обеспечат ему максимальное внимание СМИ. Отличные бобы, господин Череп.
– Остро, разве нет? А он хотя бы придерживается сценария?
– Да, вполне. Мысли у него довольно вторичные, да и речь избитая, зато именно такое хотят слышать и видеть избиратели. Пресс-релизы тоже хорошо расходятся.
Красный Череп внимательно смотрит запись «спасения» сенатора от «террористов».
