– Если еще можно что-то сделать… – прошептала Джулия.
Она знала, что люди Самира продолжали отслеживать все корабли, прибывающие из Порт-Саида. Они также выяснили личность путешествующего с ней мужчины: это был доктор по имени Теодор Дрейклифф. Его семья до недавнего времени проживала в Лондоне.
– Джулия!
– Да, Рамзес, – шепотом откликнулась она, уткнувшись лицом ему в грудь.
– Клеопатра. Ты назвала ее двойником, клоном. Ты настаиваешь на том, что у этого существа не может быть души Клеопатры? Я пытаюсь тебя понять, но до конца не могу. Помоги мне ухватить суть твоих рассуждений, Джулия.
– Я уже пыталась объяснить тебе раньше, – ответила она. – Я часто раздумываю над этим по ночам. Мой отец был более одержим идеей реинкарнации, чем я себе представляла. Мне стало известно об этом по его заметкам на полях в книгах, которые он любил. Когда он только начинал изучать Древний Египет, он думал, что египтяне верили в переселение душ. Однако очень скоро он понял, что это было неправильное толкование их верований, недоразумение. И он стал исследовать этот вопрос очень глубоко и интенсивно. В частности, он заинтересовался тем фактом, что греки неправильно перевели целые главы из египетской «Книги мертвых».
– Да. И боюсь, в этом нужно винить Геродота. Во времена моего правления верховные жрецы проповедовали, что душа человека совершает несколько последовательных путешествий. Во время этих путешествий душа растет и эволюционирует. Но происходит это не в физическом мире. Душа путешествует после смерти.
– Верно. И все же идея, что мы снова и снова возвращаемся в этот мир, захватила моего отца больше, чем мне представлялось. Больше, чем он позволял мне догадываться. А во что веришь ты, Рамзес?
– Я считаю, что душа и тело путешествуют по миру раздельно. И что путешествие души длится намного дольше.
– Это не вполне ответ на мой вопрос, любовь моя.
– Тогда сначала объясни мне следующее. Ты веришь в то, что твой отец возродится в новой жизни? Именно это руководит твоим интересом к одержимости твоего отца?
– Нет. Но вот что приходит мне в голову, когда я думаю о Клеопатре. Если ее душа двинулась дальше после ее фактической смерти две тысячи лет тому назад, если душа ее вселилась в другого смертного, который дышит и ходит по этой земле, то как может быть Клеопатрой то создание, которое ты воскресил в музее? Откуда у него появилась душа? Если у него вообще есть душа, конечно.
«А может, Рамзес до сих пор питает великую любовь к последней царице, последней правительнице Египта? – вдруг подумала она. – Если так, то он прекрасно владеет собой. Потому что его дыхание у меня на щеке остается таким же спокойным и ровным».
– Тебе, должно быть, больно слышать от меня такие вещи, – прошептала она.
– Нет, по-настоящему мне больно лишь оттого, что я совершил поступок, последствия которого могут длиться бесконечно долго.
– Не стоит переживать, это не должно так ранить тебя. Я затеяла этот разговор не для того, чтобы причинить тебе боль.
– Конечно, нет. Но клянусь тебе, что не позволю ей причинить вред Алексу.
– И я тоже.
– Прекрасно, значит, в этом мы объединим свои усилия и будем вместе, как и во многом другом, любовь моя.
15
Корнуолл
Агент по недвижимости и чопорные, подчеркнуто учтивые владельцы замка – семья Брогдонов – заверили ее, что здание представляет собой чуть ли не руины.
Она совершит большую глупость, настаивали они, если арендует его у них пусть даже на один год.
Они явно не хотели злоупотреблять непрактичностью этой высокой богатой темнокожей женщины из Эфиопии.
Их финансы не позволяют им отремонтировать прохудившиеся крыши как башни, так и главного зала, в которых зияли большие дыры. Поэтому об аренде просто не могло быть и речи. Они в настоящее время вели переговоры о том, чтобы продать его под архитектурный заповедник какой-то организации, которая могла бы когда-нибудь в будущем превратить его в достопримечательность для отчаянных туристов, способных взобраться на ступенчатые склоны продуваемого всеми ветрами мыса, на котором стоял замок. При условии, разумеется, что организация эта построит достаточно прочный мост, соединяющий остров с сушей. Расстояние там невелико, но скалы на берегах, под которыми бушевал прибой, были почти отвесными, а нынешний подвесной мостик долго не продержится.
Однако когда она чуть нажала на них, оказалось, что подобные разговоры эта семья ведет уже годами. Они никак не могли сойтись на сумме, и многочисленные отпрыски древней фамилии, каждому из которых принадлежала равная доля в этом старом нормандском замке, гордо носившем имя когда-то славного рода, постоянно препирались из-за любой мелочи. Их маета и несогласованность проявились как в первых телеграммах, так и в последнем письме. Им не хватало средств, чтобы поддерживать в должном состоянии недвижимость, принадлежавшую их семье уже более ста лет, и всех их в этой связи переполняло чувство стыда.
Бектатен пообещала освободить их от этого бесчестья.
Ей надоело жить в лондонском отеле, объясняла она, возле огромного Сент-Джеймсского дворца, каким бы очаровательным он ни казался. Ей хотелось уединенности.
Она не упомянула о том, что с ней, как всегда, были ее драгоценные дневники, содержавшие подробный отчет обо всех ее странствиях. Некоторое время тому назад она решила составить из них новую книгу и издать их на пергаментной бумаге и в кожаном переплете. Такую работу невозможно было проводить в шумном и суетливом Лондоне и в каком-то ненадежном здании, которое может внезапно сгореть дотла в каком-нибудь пожаре, устроенном смертными. И Бектатен для этого требовалась цитадель.
Не сообщила она им, разумеется, и о том, что закончила свое всестороннее изучение газетных материалов о таинственной мумии Рамзеса Проклятого, найденной в Египте, и о не менее таинственном Реджиналде Рамзи, который в скором времени должен был обручиться с наследницей известной транспортной компании «Стратфорд Шипинг».
Однако именно слухи о Рамзесе и Рамзи, которые поползли по всему миру, привели ее из укромного дворца в Испанском Марокко в эти холодные северные края, которых она тщательно избегала во время своих путешествий. Мысли о Рамзесе Проклятом одновременно и возбуждали, и тревожили ее.
Много столетий тому назад она уступила территорию пресловутых Британских островов своему заклятому врагу, бессмертному Сакносу. Ее шпионы часто видели в Лондоне его самого вместе с его так называемыми «фрагментами», но примерно сто лет назад он исчез. Где он сейчас? И жив ли он вообще? Если нет, то возникает вопрос: что могло его уничтожить? Если же он по-прежнему продолжает свое существование, прячась где-то от посторонних глаз, не выманит ли она его из этого убежища, обнаружив себя? Эта возможность пугала ее. Она знала, что привлекает внимание, и понимала, что, оставаясь здесь, может в скором времени стать предметом обсуждения лондонских газет. Вот почему она была готова укрыться в английской провинциальной глубинке, даже не предприняв попытки лично взглянуть на эту пару, на Рамзи и Стратфорд.
