– Это были существа-«фрагменты» Сакноса? Неужели снова они?
– Этого мы не знаем. Но, может, и не они.
– Что ты видел, когда проследил за ними?
– Сначала появился один мужчина, который вывел меня к остальным. Он несся на машине на большой скорости. Я проследовал за ним до богатого поместья, которое находится на полпути от Лондона до территории, которая ныне называется у них Йоркшир.
Знание географии этого острова, которым мог похвастаться Актаму, было сейчас весьма полезно. Несколько раз в далеком прошлом, надолго погружаясь в сон, она отпускала своих любимых помощников путешествовать по свету. Так что, в отличие он нее самой, Энамон и Актаму уже бывали в этих краях. Это могло пригодиться.
– А этот человек бессмертный? – спросила она.
– Дело было ночью, темно, – ответил Актаму. – Но это поместье – место известное. Называется оно Парк Хэвилленд. Красивое место, огромная огороженная территория с высокими воротами. И остальные прибывали именно туда.
– Прибывали? Что ты имеешь в виду, Актаму?
– За воротами мне удалось заметить подъездную дорожку к дому, которая была забита машинами самых различных марок. Во всех окнах на фасаде дома горел яркий свет, несмотря на глубокую ночь. Вскоре за мужчиной, за которым я следил, подъехал еще один автомобиль. В нем были мужчина и женщина, оба элегантно одетые. Они были слишком далеко, чтобы я мог рассмотреть их лица. Если бы не такая активность в доме, я бы взобрался по стене и узнал бы больше. Но это показалось мне рискованным, и поэтому я решил сначала посоветоваться с вами. Возможно, вы захотите выбрать другой подход.
Актаму покосился на изящную серую кошку, которая терлась о ноги Бектатен.
– Ты все сделал правильно, Актаму, – ответила она. – Мудрое решение.
Подхватив кошку на руки, Бектатен ноготком нежно почесала ей спину по всей длине; кошка от удовольствия замурлыкала и принялась лизать ей пальцы другой руки. Как же любила Бектатен это ласковое создание!
– Эти люди из Парка Хэвилленд, – продолжал Актаму. – Мы опознали в них тех, кого видели на улицах Лондона, когда они шпионили за Рамзи и его возлюбленной. Собираются они поздно ночью. Так что это либо бессмертные, либо люди, настолько увлеченные идеей какого-то дела, что спать им некогда.
– А возможно, и то и другое, – предположил Энамон.
– Конечно.
Наступило молчание, которое долго никто не нарушал. Звук волн, разбивающихся о скалы под окном, напоминал монотонный медитативный напев, под который Бектатен могла неспешно обдумать все, что она только что услышала.
– Он вор и убийца, – наконец заявила она. – Рамзес Великий украл эликсир. Теперь я это знаю наверняка. Клинок, убивший мою любимую подругу Марупу, был дорогим, сделанным из бронзы. Я должна была догадаться. Напрасно я так опасалась Сакноса. Нужно было давно понять, что почти столетняя жизнь Рамзеса Великого – это было только начало.
– Вы знали это, моя царица, – ободряюще заметил Актаму. – Поэтому мы сегодня здесь.
Итак, Рамзес пустил в ход эликсир. И сделал это недавно.
А значит, наверняка появились и другие бессмертные.
– Мы узнаем все, что возможно, об этих людях из Парка Хэвилленд, – сказала Бектатен своим слугам. – Но сначала – мой сад. Пришло время возделать мой сад.
Они молча кивнули и удалились.
* * *
Бектатен наблюдала за ними со второго этажа замка, из комнаты, которую выбрала лично для себя. Одно окно в ней выходило на неспокойное море, а второе – в расположенный внизу внутренний двор, где Энамон и Актаму сажали семена на широкой прогалине голой земли среди некогда мощеного пола. Несколько дней назад они подравняли края этого участка выбитых булыжников так, чтобы сделать его прямоугольным. Сверху темное пятно почвы можно было принять за дыру в поверхности земли в рамке из выложенных камней, если бы не согнутые фигуры работающих мужчин.
Семена, которые некогда путешествовали в переметных сумках у них за плечами, сейчас хранились в разукрашенной шкатулке тонкой работы, которую они принесли из ее новой библиотеки, размещенной в соседней башне.
Энамон тщательно записывал расположение каждого растения, несмотря на то что их легко будет узнать, когда они зацветут.
А зацветут они в считаные мгновения.
Бастет, растянувшись на предплечье Бектатен, сладко мурлыкала. Ах, какое божественное наслаждение!
Закончив посадку растений, оба мужчины выпрямились и посмотрели в окно.
Кивком головы она разрешила им продолжать. Актаму взял чашу с эликсиром, который она выделила для сада, слегка наклонил ее и прошел по центру засаженного участка, аккуратно разбрызгивая эликсир налево от себя. Затем он повторил свой путь в обратном направлении, снова брызгая налево.
Она уже очень давно научила их, что в такой момент нельзя торопиться. Они не должны позволять бурному течению своей бесконечной жизни притуплять свое трепетное отношение к волшебству эликсира. Поэтому сейчас двое мужчин, точно по команде, замерли на краю участка, спокойно наблюдая, как из предварительно вскопанной почвы появляются первые зеленые ростки. Вот распустились первые листочки, а вскоре среди мягко шелестящей зелени грядок появились и первые цветы.
«Жизнь, – подумала она. – В эликсире кроется сама жизнь. Он не дает нам умереть и обновляет нас. Он дает нам свободу. И делает саму жизнь бескрайней и нескончаемой».
Через несколько минут мужчины поднялись в ее комнату. Актаму держал в руке один цветок: пять плотных оранжевых лепестков, загибающихся внутрь, пучок желтых тычинок. Принимая этот дар, Бектатен устроилась в кресле и положила на колени кошку. Она отщипнула кончики тычинок и растерла их между пальцами в однородную пасту.
Для этого теста требовалось совсем крошечное количество вещества.
Как только Бастет почувствовала запах цветка, она вдруг села, широко открыв глаза, и замерла, как это бывало у нее при виде только что пойманной рыбы. Бектатен искренне сожалела, что не может знать, что в настоящий момент чувствует ее кошка.
Бектатен поднесла два пальца, выпачканных в цветочной пыльце, к лицу и быстро провела ими по своим губам и вниз по подбородку.
Кошка немедленно принялась слизывать пыльцу с губ и подбородка хозяйки, пока Бектатен гладила ее по шерсти.
Через несколько минут этого необычного ритуала, когда пыльца впиталась в кожу их обеих, Бектатен начала видеть себя глазами кошки. Это явление всегда неизменно шокировало ее, приводило в благоговейный трепет. Они вдвоем проделывали это уже многократно, и всякий раз это мурлыкающее создание становилось все более понятливым и внимательным к людям. И еще острее чувствовало настроение и желания Бектатен. Это очень напоминало сердечную любовь, искреннюю любовь ближайшего друга. В действительности, благодаря чудесам этих цветов, «ангельского соцветия», Бектатен превратила многих грозных животных в своих любящих и внимательных компаньонов.
