– А скольких бессмертных создали вы? Но у вас есть чистый эликсир, и вам не понять моей боли и страданий. Двести лет, Бектатен. Вот все, что я мог им дать. Двести лет жизни, лишь миг по сравнению с вечностью бессмертия. Но выбор, который остался у меня после падения вашего царства, был невелик. Либо постоянная вековая скорбь по каждому поколению моих детей, которые после двух столетий существования обращаются в пепел и прах. Либо полное одиночество, в котором я странствовал бы по земле. Или абсолютный мрак под ее поверхностью. Тогда я выбрал первый вариант, но сегодня единственный приемлемый для меня вариант – только третий. У тех моих детей, которых вы убили, оставалось очень мало времени. Я же поместил себя в гробницу, зная, что, когда они обратятся в пыль, никто не свете не будет знать о моем местонахождении, и поэтому мой сон будет таким же бесконечным, как сама смерть.
– И все же они разбудили тебя.
– Да. Они прослышали о появлении этого Рамзеса Проклятого, что возродило их надежду получить чистый эликсир.
– Но ты легко мог прогнать их и вернуться в свой сон, – возразила она.
– Я объяснил вам свои мотивы. Чего еще вы хотите от меня?
– Ты солгал мне о своих детях. Я наблюдала тебя среди них. Нет, тобой руководила не любовь. Ты обращался с ними как с неполноценными или рабами. И эликсир ты искал исключительно для себя, а вовсе не ради них.
– Вы задаете мне вопросы, ответы на которые у вас готовы заранее. Зачем тогда спрашивать? И зачем оттягивать момент, которого вы столько ждали? Превратите в прах и меня! Накажите меня раз и навсегда за то, что вы называете предательством. Чтобы и наша с вами история тоже уснула навеки.
– Я хотела тебя уничтожить? Чушь! Ты был одержим одной недостижимой целью. И потратил подаренные тебе тысячелетия на существование, полное унижений и зависти, чтобы заполучить то, что тебе никогда не принадлежало. Ты не смеешь командовать мной ни здесь, ни где-либо еще.
– Нет. Я дал вам свои объяснения, а вы перекрутили их по-своему, чтобы оправдать то, что намереваетесь сделать.
– Да как ты посмел! – воскликнула она. – Как смеешь ты отзываться обо мне как о человеке настроения, которым движут только эмоции? Ты устроил мятеж, не имея четкого плана. Не имея ни малейшего понятия, что ты крадешь. Поддавшись зависти и гневу, ты позволил здравомыслию покинуть твой разум. Ты ни разу не спросил себя, что необходимо армии, чтобы быть непобедимой. Ты никогда не задумывался над тем, что сделать, чтобы солдат оставался преданным тебе, даже когда у него не будет нужды в пище, оружии или крыше над головой. Ты наивно полагал, что они вечно будут почитать тебя как человека, из рук которого они получили величайший из даров – бессмертие, – и что благодаря исключительно этому ты будешь в их глазах живым богом, а не просто расчетливым воришкой.
Но тот, прежний Сакнос, которого я знала и который верой и правдой служил мне, обязательно задался бы этими вопросами. Он поощрял бы меня искать ответы на них, как если бы это я пришла к нему с таким планом. А тот, кто ворвался в мои покои, заставив мою собственную стражу обратить свое оружие против меня, это был совсем другой человек. Поэтому я не позволю тебе здесь, стоя передо мной, рассказывать мне, что таким, каким ты стал, тебя сделала любовь к твоим «фрагментам»! Ты изменился за тысячи лет до их создания. И случилось это тогда, когда лишь сама мысль о бессмертии стала сводить тебя с ума, задолго до того, как твоих губ коснулась хотя бы капля эликсира.
– Я не стою перед вами. Я сижу и делаю это из страха перед вашими кинжалами и ядами.
– А я стою перед тобой из страха, что ты не сможешь сказать правду о себе, потому что ты сам этой правды о себе не знаешь.
– Так поделитесь ею со мной, моя царица. Дайте мне мою правду, даже если не хотите раскрыть правду о себе.
– Мою правду ты знал всегда.
– Ложь! – внезапно крикнул Сакнос. – Через восемь тысяч лет формула эликсира по-прежнему остается величайшей загадкой в истории человечества, а вы храните ее в тайне. И продолжаете охранять ее, как будто это обычный старинный свиток.
– А что бы ты сделал, если бы я открыла тебе этот секрет? – спросила она. – Что бы ты сделал, если бы твой план удался?
– Я бы сотворил богов на земле.
– Да, – прошептала она. – Ты так бы и поступил. А чтобы достичь этого, ты бы уничтожил всех, кто, в твоем понимании, не является богоподобным. Ты бы использовал это снадобье, чтобы защитить наш дворец от всех остальных, превратив его в крепость. Ты бы разбил наше царство на миллион кусочков, достаточно мелких, чтобы они послушно лежали у твоих ног, как лепестки роз. Ты бы взял открытый мною сверхъестественный феномен и использовал бы его, чтобы раздробить Шактану, создав свое царство из того, до чего ты смог бы дотянуться своими руками. И ты знал, что, пока я на троне, я не допущу ничего подобного. Вот почему ты сразу поднял оружие против меня, как только узнал о существовании эликсира.
– И тем не менее вы все это время позволяли мне жить, – заметил он.
– Я все лелеяла надежду. Я думала, что человек, в распоряжение которому дана вечность, в один прекрасный день осознает свою истинную сущность и пожелает улучшить ее. Но столетия проходили за столетиями, а ты лишь доказывал, что все мои надежды тщетны.
– Какое сожаление по моей душе! – криво ухмыльнулся он. – Это держит вас в плену, как некоторых удерживает пристрастие к крепким напиткам.
– Так и есть, Сакнос. Но теперь я освободилась от этой одержимой зависимости. И поэтому дарую тебе свободу.
Рамзес с трудом сдержался, но промолчал, а Джулия рядом с ним вся напряглась и еще крепче сжала рукоятку своего кинжала.
– Свободу? – с изумлением переспросил Сакнос, выражая своим вопросом то, что не посмел сказать Рамзес.
– Да. Свободу в принятии тобой окончательного решения.
В дверях позади Сакноса появились Энамон и Актаму с кинжалами наперевес. Но они встали достаточно далеко друг от друга, чтобы Сакнос мог пройти между ними, если захочет выйти из зала.
Словно не веря такому внезапному повороту событий, Сакнос медленно поднялся на ноги и оглядел всех присутствующих, по очереди переводя взгляд с одного на другого. Казалось, он был поражен выражением замешательства на лицах Рамзеса и Джулии, как будто то, что они ничего не знали об этом плане царицы, являлось для него гарантией, что это не ловушка.
Окончательное решение.
Что Бектатен при этом могла иметь в виду?
– Вы отпускаете меня тогда, когда отобрали у меня все, – сказал он. – Моих детей, моих собак…
– Твой дом на месте. Собаки тоже там. Хотя теперь они уже не будут такими покорными в твоих злодействах, как прежде. А принятие решения ожидает тебя по другую сторону моста, по которому тебя принесли сюда. Все в твоих руках. Так что ступай, пока я не передумала.
Все молчали. В тишине раздавалось только потрескивание огня в камине и шум прибоя, но затем к ним присоединился еще один звук – это был смех Сакноса, тихий и гортанный, язвительный и полный презрения. В ответ Рамзес грозно сжал рукоять кинжала. Постепенно этот рокочущий смех перешел в истерический хохот, и Рамзес решил, что этот человек просто лишился рассудка.
