Некоторые присутствующие были мне знакомы по балу на Канопусе, некоторых я видела впервые. Мне хотелось надеяться, я выгляжу достойно и на моем лице не застыло выражение безграничного ужаса.
Леди Ортес извлекла из небольшой ниши в платформе серебристую чашу. Мы с Тамиром соединили руки, и прохладный черный песок коснулся кожи, сочился между пальцами, оседая на полу и подоле платья. Маленькие кристаллики красиво поблескивали в свете огней.
Едва последние песчинки скатились вниз, зал взорвался аплодисментами. От неожиданности я вздрогнула и не сдержалась, повернулась к Тамиру и спросила:
– И все? Так просто?
– Ну да. А в твоем мире это происходит иначе?
– Немного. А как же торжественное «я согласна» и поцелуй?
– А разве то, что невеста надела платье и пришла в зал не означает, что она согласна?
– Ну-у-у… а если невеста передумала?
– Хочешь, я спрошу у мамы, что делают в таких случаях?
– Не надо. Ее хватит удар.
– А поцелуй будет после танца. Сейчас нас все поздравят, потом мы спляшем, в конце счастливо поцелуемся. Здесь будет пьянка, а мы поедем праздновать в кругу семьи.
– Я так понимаю, Фортема с Таяной в этом кругу не будет?
Тамир виновато вздохнул.
– Они лишь представители. Если бы приехал Люк…
Я, в общем-то, и не надеялась. Не дурак же Орвальд, давать мне возможность поговорить с Аднаром. Слова словами, союзы союзами, но что бы там ни говорилось, я – месть, а не символ мира.
А вот право первого поздравления было у Канопуса. Я настолько не ожидала, что первыми из-за стола поднимутся Таяна с Фортемом, что в оцепенении смотрела, как их платформа приближается. Осознание накрыло так внезапно, что подготовиться я просто-напросто не успела.
Вот и все. Я – жена Тамира, леди Паулина Ортес. Наверняка информацию в реестр внесли практически мгновенно. Все же во мне жила глупая надежда, что все сорвется или как-то изменится… что Аднар помешает, не позволит, снова куда-нибудь увезет. Но на этот раз звезды решили от меня отвернуться.
– Ваше высочество, – слушая хриплый, до боли родной голос вдруг захотелось разреветься, прямо при всех, совершенно недостойно принцессы, – примите поздравления от Императора и меня лично.
– Благодарю, лорд Фортем, – я слышала себя словно со стороны и не верила, что это действительно мой голос.
Стараясь не встречаться с Аднаром глазами, я про себя молила: «Уходите!» Но Таяна вовсю улыбалась, наслаждаясь журналистскими жучками, которые летали вокруг. Наверняка и дгнарне перепадет часть славы. Как ее назовут журналисты? Новое лицо в службе безопасности империи или возлюбленная лорда Фортема? Оба варианта мне не нравились.
Тамир толкнул меня в бок и пришлось подать руку для поцелуя. В таком состоянии все воспринималось острее и мне наверняка показалось, но прикосновение горячих сухих губ к тыльной стороне ладони длилось куда дольше положенного. Нечеловеческим усилием мне удалось сохранить бесстрастное выражение лица с вежливой улыбкой. Не выдать ни единой эмоцией, как все внутри сжалось от простого и исключительно нейтрального поцелуя.
Когда Фортем отстранился, я была готова отдать все богатства вселенной, лишь бы обрести вновь способность дышать. Все это так сильно шокировало, что дальнейшие события слились в единую большую разноцветную кляксу.
К нам подлетали представители систем, младшие принцы и принцессы. Люди, гуманоиды всех цветов и размеров, негуманоиды. Гигантская прямоходящая птица, к счастью, не стала меня целовать и ограничилась поклоном (или это был он, Тамир тоже не знал), несколько ящеров преподнесли интересное кольцо с черным камнем, внутри которого теплился свет. Дипломаты, советники, министры – их была тьма! Словно робот, я повторяла имена особенно важных гостей, и они расцветали – разумеется, притворно – от простых комплиментов.
Мужчины, женщины, дети, непонятные существа. Сколько мы так стояли, не знаю, но однозначно больше часа, потому что к концу я не чувствовала ног.
– Польк, – Тамир вернул меня в реальность, – еще чуть-чуть. Танец и поедем домой. Там побудем недолго, все поймут, что мы устали.
Танец… танец я изучала ровно часа три. Вообще вся свадьба организовывалась в такой спешке, что не было времени даже толком осознать происходящее. И уж точно не было атмосферы праздника.
– Я все еще отвратительно танцую, – предупредила теперь уже мужа. – Не смахни меня с платформы.
Как танцевать на этой небольшой площадке, когда под тобой высота хорошего пятиэтажного дома, я не имела понятия. Но взгляды всех присутствующих были обращены к нам, и пришлось улыбаться. Мне подумалось, эта улыбка останется на моем лице навечно.
Как же непросто оказалось поворачиваться и вообще двигаться в этом платье! Оно тяжелело с каждой секундой танца, и если бы не поддержка Тамира, я бы точно свалилась на голову какому-нибудь гостю. Вот так пришел на свадьбу, лакомишься салатиком, а тебе сверху прилетает невеста.
Руки Тамира крепко сжимали мою талию. Каждый раз, когда я смотрела в красивое лицо принца, который точно так же как и я, дежурно улыбался для снимков и гостей, меня мучили угрызения совести. У Тамира могла быть свадьба, на которой он бы стал счастливым. С какой-нибудь отличной девушкой, что полюбила бы его искренне. А вместо этого в глубине темных глаз притаилась тоска.
Наконец последние аккорды танца смолкли.
– Ты как? – спросил Тамир.
– Мечтаю о стуле.
– Последний рывок – и мы дома.
Он склонился к моим губам и вновь раздались аплодисменты. Вся жизнь под прицелом чужих камер. Вся жизнь – спектакль, и неясно, что сложнее: роль принцессы или чужой жены.
Губы мужа скользнули по моим. Теплое и ласковое прикосновение, красивый поцелуй новобрачных. Несколько секунд мучительного касания. Мучительного потому что совершенно равнодушного. Потом – все. Свадьба, по крайней мере самая сложная ее часть, закончилась.
Не знаю, что дала мне леди Ортес, но я пережила ее и даже сохранила способность дышать. Удивительная женщина.
Нам дали полчаса передышки, ровно столько флаер степенно ехал обратно во дворец. Как по мне, расстояние можно было сократить вдвое, но видимо, это у них такие свадебные традиции: ползать улитками и демонстрировать всем факт наличия гуляний.
Но все же в этот раз флаер был закрытый, кроме нас в нем никого не было, и я смогла развалиться на сиденье, вытянув ноги. Коленки совершенно неприлично оголились, но мне было плевать, потому что каждая клеточка ног гудела, болела и стенала. Завтра я не встану с постели, я с нее сползу и умру у коврика, рядом с годдером.
