Специально озвучиваю другой процент:
– Девять процентов. В статье говорилось, что многие отказываются, потому что их принимают в университет, который им нравится больше, или другой университет предлагает большую стипендию.
– И тогда?..
Она понимает, что я делаю, и закатывает глаза.
– И тогда комитет по стипендиям обращается к человеку, следующему в списке.
– Моя работа закончена.
Срезаю через автозаправку, которая делит парковку с «7-Eleven»
[4], включаю заднюю и совершаю самую идеальную параллельную парковку в своей жизни.
– Весьма неплохо для девушки, которая дважды проваливала экзамен по вождению.
Тесс старается сохранить серьезное выражение лица.
– Я лишь раз заскочила на обочину.
Когда это случилось, планшет экзаменатора вылетел из его рук. Он попытался поймать его и ударился лбом о приборную панель. И тут же завалил меня. Представляю его надутые щеки и измученное красное лицо и разражаюсь смехом – Тесс присоединяется ко мне.
Мы впадаем в истерику, пока она не начинает икать, а я кричу:
– В боку колет.
– Спасибо, что поддержала меня, – произносит Тесс, икая. – Что бы я без тебя делала.
Киваю на женщину, выходящую из «7-Eleven» с глазированным пончиком.
– Наверное, умираешь от голода.
По пути к школе объедаемся липкими пончиками, запивая их двойным горячим шоколадом. Нам удается приехать вовремя, вместе со второй волной учеников, что каждый день показываются прямо перед звонком.
– Рид знает про университет? – спрашивает Тесс, когда мы проходим в огромные двойные двери. – В смысле, ты написала ему прошлым вечером?
Неодобрительно смотрю на нее искоса.
– И нарушить кодекс? Обижаешь.
Мы улыбаемся и одновременно произносим:
– Сначала лучшие друзья, потом парни.
Глава 2
Идеальный день
ПЕРВЫЕ ТРИ УРОКА проходят гладко. Учительница химии заболела. Она оставила на доске наше задание для замещающего учителя, но кто-то из вечных бездельников его стер. В печатном виде эти задания отсутствовали, поэтому нам было велено сидеть и читать учебник. В нашей школе это значит воткнуть наушники и слушать музыку или играть в игры на телефоне.
Когда я пришла на урок английского, наш учитель устроил внеплановую контрольную работу. У меня плохо выходит запоминать подробности тем, которые меня мало интересуют – взять, к примеру, «Превращение», отвратительную повесть про мужчину, который превращается в таракана. Но на сегодняшней контрольной я знала большую часть ответов.
Третий урок – всегда самая легкая часть дня, если не считать ланч. Наша учительница рисования, миссис Деган, убеждает нас поэкспериментировать и определить наши творческие возможности. Она говорит, мы можем оказаться в одном мазке кистью от гениальности, как ее фамилия отличается от фамилии Дега
[5] всего одной буквой. Я весь урок работала над своим текущим гениальным произведением – автопортретом в стиле кубизм, на котором я похожа на фигурку Лего.
Письмо из университета, спрятанное в кармане – словно талисман удачи.
В кои-то веки я рада тому, что ем первый ланч – или завтрак, как большинство назвали бы трапезу в десять пятьдесят пять утра.
Отправляясь встретиться с Тесс во дворе, звоню Риду, но звонок тут же переключается на голосовую почту. Сбрасываю, не оставив сообщения. Если он ночью получил несколько сильных ударов, то еще рано. Он позвонит, когда проснется. Рид и нескольких часов продержаться не может, чтобы не позвонить или не написать мне сообщение.
Возможно, попрошу его сегодня пропустить вечеринку. Наши отношения пошли наперекосяк. И чтобы вновь войти в колею, нужно немного времени наедине.
* * *
Когда мы с Тесс приходим в кафе, там уже не протолкнуться. Выпускникам позволено обедать вне кампуса, и это место быстро стало нашим постоянным. Это огромный шаг вперед от ассортимента торгового автомата, к которому мы были привязаны в прошлом году, ведь есть загадочную еду в столовой мало кто отваживается.
Протискиваемся мимо людей, который ждут места у стойки.
Тесс показывает на кабинку в заднем углу.
– Люсия и Гвен нашли столик.
Они склонились над столом и разговаривают, лица скрываются за почти одинаковыми занавесами длинных каштановых кудряшек. Они одинакового роста и телосложения и с этого ракурса сошли бы за близняшек. Но на волосах их одинаковость заканчивается.
Люсия – афролатинка, с пуэрто-риканскими корнями, и из-за ее медно-коричневой кожи розоватый ирландский цвет лица Гвен кажется бледноватым. У Люсии природные кудри, тогда как Гвен завивает свои волосы странного вида плойкой.
Люсия решительная и прямолинейная, и ее цели для нее важнее парней.
Гвен всегда охотится за следующим парнем, а когда находит мистера На-Этот-Момент, то проводит с ним все свое время. Меня это бесит, потому что Гвен очень умна – и симпатична, – но она себя такой не видит.
Я задумываюсь и поворачиваюсь к Тесс.
– Знаешь, некоторые не видят ничего страшного в том, чтобы встречаться с придурками, потому что любые отношения – полезный опыт, – говорю я.
– Под «некоторыми», полагаю, ты имеешь в виду Гвен?
– Ты думаешь, это правда?
– Нет, – тут же отвечает Тесс. – Так говорят люди, которые встречаются с придурком, но не хотят уходить. Посмотри на мою маму. Один придурок – и вот ее жизнь разрушена.
Тесс имеет в виду своего отца.
Не уверена, что согласна с ее взглядом, но всецело понимаю ее. Когда мы подходим к столу, Гвен налетает на нас.
– И?..
Тесс садится возле Люсии, а я забираюсь к Гвен.
– Я ничего не получила, – говорит Тесс.
– Пока что, – поправляет Люсия, перекинув волосы через плечо.
Гвен отдергивает рукава широкой толстовки.
– Мне тоже не о чем сообщить.
– Я получила предложение из Стэнфордского, – говорит Люсия так, будто это какая-то ерунда. – Они предоставили мне частичную стипендию, но покрывают большую часть стоимости за обучение и спортивных расходов, поэтому родители могут себе это позволить.
Она преуменьшает, потому что не хочет, чтобы мы чувствовали себя неловко из-за ее поступления.
